– Соне принесла горе, – кивнула я.
– С чего вы взяли? – удивилась гера Рута. – Конечно, семья ее любимого не разрешила бы брак с Соней, но для них эти формальности ничего не значили. Он женился на выбранной родней девушке и получил доступ к наследству, а еще к общему делу. После этого, тот мужчина смог обеспечивать Соне достойную жизнь. Да, она никогда не была его женой и не носила его фамилию, а ее собственная семья не простила такого образа жизни. Но она не была несчастной. Счастье для всех свое, понимаете? Она просто выбрала того мужчину, наплевав на каноны и правила. Жила блаженствуя и процветая.
– Насколько понимаю, любимый мужчина геры Ритт выбил эту комнату? – спросила я, пряча ироничную улыбку. – Чтобы его ненаглядной было, где ночевать и принимать его визиты?
– Нет, что вы, – покачала головой гера Рута. – Он купил ей дом. В центре города с огромным садом. Нанял прислугу, чтобы она могла больше отдыхать. И дарил множество украшений. Так Соня жила много лет. А потом ее любимый уехал по делам семьи и… погиб. Ей даже не сообщили. Да и кто бы стал говорить официальной любовнице такое? Она узнала из газет гораздо позже. Рыдала, конечно. Потом набрала долгов, пришлось распустить прислугу. Дом продала, чтобы расплатиться с кредиторами. Устроилась преподавателем пения в школу для девочек и получила эту комнату. Хотя, конечно, могла жить припеваючи еще долго.
– Если бы нашла нового любовника? – предположил Конрад, и я отметила в его голосе отражение собственной иронии.
– Нового?! Что вы, никогда! – строго ответила гера Рута. – Соня любила своего мужчину больше всего на свете. Жила воспоминаниями о нем. И хранила все подаренные им украшения, как нечто, не имеющее ценности. Хотя, поверьте, стоимость у многих из них была приличная.
– Украшения? – насторожились все мы.
– Да, – улыбнулась гера Рута. – Те самые, что вынесли отсюда ее родственники. Сначала они забрали Соню. К тому моменту она почти не ходила сама и нуждалась в постоянном уходе. Ее родственники страшно негодовали и не скрывали этого. Они же вывезли все ее вещи. И забрали шкатулку.
– В которой хранились драгоценности? – уточнил Конрад.
– Именно, – кивнула гера Рута.
– Насколько вы уверены, что украшения имели реальную ценность? – не выдержал Александр. – Может, это были дешевые стекляшки? Или золоченая медь…
– Мне много лет, молодой человек, и я многое повидала. – Гера Рута кокетливо подмигнула Конраду, после чего добавила: – В свое время тоже получала подарки. И до сих пор почти всегда могу отличить подлинник от подделки, даже если она весьма качественная. Когда Соня была жива, показывала мне свои памятные сокровища. Кое-что ей даже пришлось сдать в ломбард: она любила одеваться и жить дорого, с шиком. Но одно кольцо она ценила особенно – изящное платиновое с рубином. Ее любимый подарил его перед самой гибелью. Сказал, что добьется развода и сделает Соню своей женой. И вручил то самое кольцо в качестве обещания.
– Но больше не вернулся, – выдохнула Юлия, прижав руку к груди. – Как это жутко. И печально.
– Такова жизнь. – Гера Рута грустно улыбнулась. – В любом случае, Соня кольцо не снимала, пока пальцы не стали сильно отекать. Тогда пришлось вдеть в него цепочку и повесить на шею. С ним, наверняка, и умерла.
Мы с Конрадом переглянулись. Студенты, сидевшие до этого очень тихо, тоже начали нервно ерзать, понимая – «запахло жареным».
– Значит, ваша подруга обожала свое кольцо, – повторила я, подавшись вперед и глядя в хитро прищуренные глаза геры Руты. – И не расставалась с ним почти никогда. Скажите, а у геры Сони или ее любимого были какие-то магические таланты? Хотя бы зачатки.
– Нет, – покачала головой гера Рута.
Я нахмурилась, понимая, что в таком случае кольцо вряд ли могло вызвать столь сильный всплеск энергии в доме племянника Сони.
– Однако, – тихо добавила гера Рута, – у ее любимого были деньги. И он заказал кольцо у ювелира, делающего артефактные украшения. Внутри кольца была выгравирована клятва любви на древнем языке. Так что…
– Это артефакт! – выдохнул Марк, сияя улыбкой.
– Вот оно что, – всхлипнула Юлия, – как трогательно.
Я покачала головой, жалея, что взяла слишком тонко чувствующую темную магичку на этот допрос.
– Да, – кивнула тем временем гера Рута, – артефакт. И Соня просила, чтобы украшение похоронили с ней. Также у нее были подвески и серьги, и несколько жемчужных колье. Да много чего там было. Все это она хотела передать однажды в дар школе, где преподавала. Даже завещание написала. Оно, к слову, было в той же шкатулке.
– Вы говорили Риттам, что знаете о завещании? – спросил Конрад, поднимаясь.
– Зачем мне это? – удивилась старушка. – Я не лезу в чужие дела, пока меня не спрашивают. Вот вы спросили, и пожалуйста…
– Спасибо, – усмехнулась я. – Вы дали действительно ценные сведения. Чем мы можем вас отблагодарить?
– Единственное, о чем волнуюсь: не разлучили ли Соню с кольцом? – пожала плечами гера Рута. – В нем было столько ее любви и столько тоски, что лучше было бы похоронить украшение. Кто-то другой мог увидеть в нем только блеск камня, а я – призрак разрушенного счастья. Его нужно отпустить.
– Обязательно, – кивнул Конрад. – Если этого еще не случилось, мы сделаем все для исправления ситуации. Спасибо.
– Всегда пожалуйста, – ответила старушка, лицо которой озарилось улыбкой. – И знаете, кажется я знаю, как меня можно отблагодарить. Заходите, когда все разрешится, и расскажите, хорошо ли прошло. Можно не всем. Вы – люди занятые, понимаю…
Она подмигнула Конраду. Тот улыбнулся и неожиданно пообещал:
– Зайду и расскажу.
– И я! – неожиданно вмешался Виктор. – У вас потрясающее печенье.
Гера Рута рассмеялась и тут же собрала ему в дорогу остаток десерта.
Мы дружно попрощались с занимательной старушкой и, покинув общежитие, грустно отправились в свою гостиницу. Грустили по понятной причине: все понимали – нам снова предстояло добираться в глушь к Риттам.
– Будем делать ставки? – спросил Марк. – С ними веселее.
– На кольцо? – хмыкнул Александр. – Ставлю половину стипендии на то, что они его оставили при себе.
– Безусловно, – кивнул Умс.
– Почему вы считаете их настолько безмозглыми? – покачал головой Даниэль. – Может, все-таки похоронили как следует.
– Тебе лишь бы на кладбище не ходить, – рассмеялся Марк, хлопая Даниэля по плечу. – А придется. Если Ритты не сознаются, будем копать.
Даниэль побледнел и передернул плечами.
– Предлагаю изменить спор, – вмешалась я. – Если кольцо похоронено с Соней, то с Конрада лучший торт из местной кондитерской. На всех.
– Почему с меня? – опешил Экхан.
– А с кого? – не поняла я. – Не студентам же жертвовать своей стипендией? И не мне зарплатой. Она у меня и так маленькая. Как раз на новые полусапожки после такой убойной практики.
– Ладно, – вздохнул Конрад.
– Тогда давайте лучше гер Экхан купит торт, если Ритты оставили кольцо себе? – вклинился Виктор. – Это – более вероятно.
– Надо же, какие мы сообразительные! – поразился Конрад, недовольно качая головой. – Вообще-то, некрасиво в отношении несчастной делать подобные ставки. Гера Эффит подает вам дурной пример.
– Несчастную, скорее всего, посмертно обокрали дражайшие родственники, – пожала плечами я. – Вот что действительно некрасиво. Эта история учит нас не быть жадными. Понимаешь, Конрад?
– Да, да, – закивали студенты. – Жадность – это ужасно.
– Купите нам тортик, и мы гораздо лучше усвоим урок, – заискивающе улыбнулась Юлия.
– Только из той же кондитерской, в которой вчера покупали пирожное гере Эффит, – попросил Виктор. – Там, говорят, все тает во рту.
– Да, пирожное было отличное, – не стала скрываться я.
– Некроманты – ужасные люди, – вздохнул Конрад. И, под давлением множества укоризненно-голодных взглядов, сдался: – Хорошо, если Ритты припрятали кольцо, с меня торт на всех.
– А если похоронили вместе с теткой? – уточнил Умс. – Нам ничего не достанется?
– Тогда будет повод поверить в сказки о людской