Наконец все прошли в большой зал, пышно украшенный цветами, где были накрыты к ужину длинные столы. Только усевшись вместе с Робертом во главе одного из них, Лорейн поняла, насколько проголодалась. Но не успела она взяться за вилку, как Павел Алексеевич поднял бокал и громко сказал:
– Поздравляю дорогих Роберта и Ларису! Совет да любовь!
Он сделал глоток из бокала и вдруг нахмурился.
– А вино-то горькое! – заявил он с хитрым блеском в глазах. – Горько!
Гости тут же подхватили:
– Горько! Горько!
Лорейн ничего не понимала. Что случилось с вином? В растерянности она взглянула на мужа.
Роберт нахмурился и громко сказал, почему-то по-бранцузски:
– Не устраивай балаган, папа! Она ританка и не знает наших обычаев.
Гости притихли.
Ощутив ужасную неловкость от того, что Роберт говорит о ней в третьем лице, Лорейн закусила губу. Щеки против ее воли залила краска. Очевидно, он думал, что она не знает бранцузского.
– Оставь это, Роберт! – отвечал по-тусски Павел Алексеевич, бросив взгляд на Лорейн. – Ты смущаешь милую Лору.
– Это я-то смущаю? – возмутился жених.
Неожиданно на ноги поднялся Эшли со своим бокалом.
– Какая любопытная тусская забава, – сказал он по-бранцузски, – проверять у гостей знание языков! Вы не находите, мадам Лорейн?
Покрасневшая невеста сказала, ни на кого не глядя:
– Нахожу, мсье Эшли. А еще я не знала, что в Туссии свадьбу принято называть балаганом.
Она тут же прикусила язык, но дерзкие слова уже сорвались, выдав ее обиду.
Павел Алексеевич чуть смутился, но ответил на тусском:
– Извините, бранцузский моего сына не очень хорош. Он хотел сказать «традиция», а не «балаган». По нашей традиции, если кто-то из гостей кричит «Горько!», жених и невеста должны поцеловаться.
Лорейн не то что целоваться, даже смотреть сейчас на Роберта не хотелось. Поэтому она обрадовалась, когда граф Эрдман добавил:
– Но я уже понял свою ошибку. Дадим молодым время освоиться в новой роли.
Гости принялись за еду и выпивку, а Лорейн смотрела в тарелку невидящим взглядом. Она думала, что Роберт извинится, но он ел и словно вовсе ее не замечал.
Прием шел своим чередом. Гости пили за супругов Эрдман, все реже поглядывая в их сторону. Через некоторое время Роберт встал и направился за другой стол, где молодые люди, похоже его друзья, от души хохотали. Однако Павел Алексеевич перехватил его, и после короткой, но бурной беседы Роберт вернулся к Лорейн. Ее происходящее не радовало. Очевидно, что ее муж был против этого брака. И она совершила огромную ошибку, приехав сюда.
Лорейн кусок в горло не лез, она хотела бы уйти. Единственное, что ее удерживало в зале, – это предстоящая брачная ночь. Внутри все сжималось при мысли о ней.
Музыка звучала, блюда сменялись, а празднество становилось все более буйным. Гости пели песни, танцевали и смеялись. Лишь жених и невеста не участвовали в общем веселье. Лорейн лениво ковыряла кусок пирога, а Роберт опрокидывал один бокал с вином за другим.
– Вы не желаете десерт? – его приятный бархатистый голос вывел ее из задумчивости.
Лорейн подняла глаза от тарелки. Роберт смотрел на нее с вежливым любопытством.
– Я уже сыта.
Неожиданно он тоже отложил вилку и обвел взглядом зал.
– Полагаю, нам уже можно уйти, никто все равно не заметит.
С этими словами он встал, так и оставив недоеденный пирог. Лорейн тоже поднялась. Сидеть здесь одной было бы совсем глупо.
Едва дверь зала закрылась за спиной, как супругов окутала оглушающая тишина. Лорейн с облегчением потерла виски.
Несмотря на большое количество выпитого, Роберт довольно твердо держался на ногах. Он деловито взял ее под руку и повел на второй этаж.
Молчание затягивалось петлей на шее Лорейн. Наконец она не выдержала и сказала:
– Я знаю помимо родного ританского тусский, бранцузский и немного инди. Если вы хотели, чтобы я ничего не поняла, стоило говорить на ситайском.
Роберт даже не взглянул на нее.
– Я прошу прощения, если обидел вас. Но идея отца заставлять нас целоваться была не лучше.
«Я так противна вам?» – хотела спросить Лорейн, но не решилась.
Их уже ждали. Перед дверью ее комнаты сидела та же рябая горничная. Ее имя вылетело у Лорейн из головы. Прежде чем передать жену ей на попечение, Роберт слегка поклонился, будто Лорейн была особой королевской крови. Ее эта чопорность только пугала.
Вскоре горничная терпеливо распутывала волосы невесты после невообразимой прически, которую сама же соорудила на ее голове несколько часов назад. Нужно отдать ей должное: с волосами женщина обращалась удивительно бережно и при этом уверенно, не дергая лишний раз, но и делая свое дело. Лорейн безучастно смотрела на ее сосредоточенное простоватое лицо, а затем перевела взгляд на туалетный столик, где лежал уже снятый с головы венок с цветами померанцевого дерева. Такие надевали невесты в Ритании, но традиция перекочевала и сюда. Белые цветы означали невинность и чистоту. Дрожь пробегала по телу Лорейн при мысли, что ей предстоит распрощаться с ними в объятиях холодного и отстраненного Роберта.
Наконец причесанные каштановые локоны легли на плечи. Роскошное белое платье отправилось в шкаф, а его место заняла ночная сорочка из чистейшего ситайского шелка.
– Здесь дверца есть, сударыня, – показала служанка на незаметно слившуюся с цветочными обоями дверь.
– Куда она ведет? – удивилась Лорейн, не ожидавшая, что придется куда-то идти.
Разве муж не должен навестить ее в спальне?
– Там для вас приготовлена общая спальня, – пояснила горничная. – Павел Алексеич кровать из самого Питербурха заказывал!
Замирая от волнения, Лорейн повернула латунную ручку.
Размером соседняя комната была похожа на ее спальню. Но большую часть пространства занимала необъятных размеров кровать с балдахином, очевидно, та самая, из Питербурха. Остальную обстановку составляли ситайская ширма и низкий столик, заставленный цветами. Над изголовьем кровати тоже шла гирлянда из померанцевых цветов.
Роберта не было. Лорейн не верила, что он мог переодеваться дольше нее. Наверное, он не застал ее и ушел. Что же ей делать? Дожидаться его или вернуться к себе?
Лорейн присела на кровать. Она была так велика, что они вдвоем могли бы затеряться на ней и никогда не встретиться. И Лорейн бы это устроило.
Но не успела она об этом подумать, как в противоположной стене открылась дверь и вошел Роберт. С видом лорда, обозревающего свои владения, муж оглядел спальню. Взгляд его остановился на Лорейн. Она ничего не могла с собой поделать – вскочила и внутренне сжалась в комок.
Роберт приближался быстро и решительно. Похоже, он хотел покончить с этим важным делом побыстрее. Такой подход совсем не обрадовал Лорейн.
Замерев в двух шагах, он произнес:
– Лора, я бы хотел сделать вам предложение.
– Предложение? – кажется, ее голос почти не дрожал.
Он заложил руки за спину.
– Я вижу вас сегодня впервые. И вы меня тоже. Не будет ли разумно привыкнуть друг к другу какое-то время? И не торопить события.
Услышав это, она готова была броситься ему на шею. Неужели она ошиблась в нем и на самом деле ей достался чуткий и внимательный молодой человек, который ведет себя, как истинный джентльмен?
– Я с вами согласна, – ответила Лорейн, сразу ощутив себя спокойнее.
– Хорошо, – промолвил он. – Покойной ночи!
И таким же быстрым деловым шагом он удалился, а Лорейн поспешила вернуться к себе.
Ее дожидалась горничная, которая тут же вскочила:
– Желаете освежиться, сударыня?
– Ничего не нужно, – бросила Лорейн, залезая под одеяло. – Мы обо всем договорились.
Но перед тем, как провалиться в желанный сон, ее сознание пронзила ужасная мысль.
Не было никакого благородства.
И дело не в джентльменских привычках Роберта.
Она просто не понравилась ему!
Глава 3
Аризема амурская
Аризема амурская – необычное растение с причудливым цветком желто-зеленого оттенка, с темными жилками. У цветка кувшинообразное покрывало с широким отверстием, в глубине которого виднеется верхушка сочного стержня.