– Не нужно волноваться, мисс, – обеспокоенно взглянул на нее Эшли. – Не пройдет и четверти часа, как вы его увидите!
Однако его слова лишь усилили волнение Лорейн. Она вновь перевела взгляд за окно.
Там мелькали деревья и высокая трава. Внезапно в нескольких шагах от дороги она увидела темный силуэт.
– Кто это там?
– Где? – придвинулся к окну Эшли.
Но человек уже исчез, словно его и не было. Лорейн напрасно вглядывалась в заросли.
– Наверное, какой-нибудь крестьянин, – заметил ее спутник. – Все захотят на вас посмотреть. Не каждый день в эти богом забытые места приезжает ританка!
Он оказался прав. Когда их экипаж въехал на широкий двор поместья «Елена», там уже толпился народ. Все работники и прислуга сбежались посмотреть на прибывшую невесту. Глядя на них в окно, Лорейн предпочла бы никогда не выходить из экипажа. Но стоило лошадям замереть, как дверь распахнулась. Эшли вышел первым и учтиво подал ей руку.
– Пора, мисс!
Чувствуя, как бешено колотится сердце, Лорейн ступила на землю поместья Эрдманов. Бросив взгляд поверх голов собравшейся толпы, она увидела приземистое двухэтажное здание желтого цвета с большими округлыми окнами и белоснежными колоннами у входа. На крыльцо вела мраморная лестница. На самом верху этой лестницы стоял высокий и стройный молодой человек с темными волосами и смотрел на нее с откровенной ненавистью во взгляде.
Лорейн едва не отшатнулась. Лишь тогда заметила, что внизу лестницы ее уже встречал невысокий округлый мужчина с залысинами на крупной голове. Подойдя, он взял ее за руки.
– Здравствуйте, моя дорогая! – произнес он по-ритански с сильным акцентом. – Я рад видеть вас!
– Спасибо! Я тоже счастлива с вами познакомиться! – ответила Лорейн по-тусски, немного смущенная неожиданным прикосновением.
К счастью, услышав родной язык, он улыбнулся с явным облегчением, отпустил ее и продолжил знакомство на тусском:
– Меня зовут Павел Алексеевич. А это мой сын Роберт.
Но еще до того, как граф Эрдман указал на молодого человека, который успел уже спуститься по лестнице, Лорейн с ужасом поняла, что он и есть ее жених. Сейчас его лицо не выражало столь сильных чувств, он равнодушно глядел куда-то сквозь нее.
– Рад встрече, – холодно бросил он, склонив голову в приветствии.
– Я тоже рада! – в смятении пролепетала Лорейн.
Радости в их знакомстве, однако, не было ни на грош.
Роберт чопорно обронил:
– Прошу вас в дом!
И первым стал подниматься по лестнице.
– Идемте, идемте! – поддержал его Павел Алексеевич.
Гости и хозяева направились следом. Лорейн ничего не оставалось, кроме как созерцать неестественно прямую спину своего жениха и вьющиеся темно-русые волосы на затылке. Ей пришло в голову, что он не особенно старше ее. И хотя она не ожидала мгновенной симпатии между ними, столь холодный прием ее огорошил.
Позади шел Павел Алексеевич и что-то тихо обсуждал с Эшли.
Пройдя сквозь широкие двери, Эрдман-младший обернулся и замер, заложив руки за спину в ожидании остальных.
Павел Алексеевич сразу засуетился:
– Роберт, ты не мог бы показать своей невесте, где она может отдохнуть?
– К сожалению, я сейчас занят, – заявил тот. – И должен вас покинуть.
И он быстрым шагом удалился по коридору. Павел Алексеевич смотрел ему вслед, поджав губы, а затем обратился к Лорейн:
– Простите, милая Лора, – если разрешите вас так величать – у нас еще не закончены приготовления к церемонии. Роберт позаботится о них. А вам нужно передохнуть с дороги!
У Лорейн голова шла кругом от множества тусских слов, но она изо всех сил старалась не утратить нить разговора.
– Даша покажет вам комнату, – заключил Павел Алексеевич.
Вперед вышла дородная женщина лет тридцати с простоватым рябым лицом и крепкими руками. Лорейн подумала, что ей больше подошла бы работа на кухне. А может быть, ее оттуда и привели к ней? Впрочем, выбирать не приходилось, ведь ее горничная осталась дома.
В комнате Лорейн растерянно села на кровать. Холодность Роберта напугала ее. Он ведь ее совсем не знает, откуда такое пренебрежительное отношение? Тот первый его взгляд рождал у нее дурное предчувствие.
Но скоро Лорейн стало не до мыслей о женихе. Уже через час та же самая горничная заявилась к ней и принялась готовить к свадьбе: мыть, причесывать и наряжать. Вокруг завертелась такая суматоха! Все твердили, что до церемонии мало времени, Павел Алексеевич развил бурную деятельность, а Эшли объяснил, что по условиям договора лорда Бриголя и графа Эрдмана венчание должно состояться в день прибытия невесты. Лорейн не понимала, к чему эта спешка, она чувствовала себя куклой в чужих руках. Еще не успев прийти в себя после долгого путешествия, она уже должна была встретиться с женихом в церкви.
* * *
Кружевная вуаль на лице мешала смотреть вокруг. Голос священника, или, как его здесь называли, батюшки, гулко разносился под сводами часовни. Справа, прямой, точно проглотил кочергу, стоял Роберт. Взгляд Лорейн то и дело обращался к нему, но, не поворачивая головы, кроме свечи в его руке, такой же как у нее, ничего разглядеть не удавалось. Поэтому Лорейн любовалась иконостасом за спиной священника.
Прямо на нее смотрела с иконы Богоматерь. Лицо ее показалось Лорейн молодым, полным спокойствия и невероятно красивым. Она словно говорила: «Будет нелегко, но такова жизнь». Почему-то от этого Лорейн становилось легче на душе.
Ведь на самом деле она вошла под своды храма с тяжелым сердцем. При новой встрече Роберт едва взглянул на нее. Даже сейчас он стоял, словно нарочно не касаясь ее ни локтем, ни плечом. Но и прямо спросить его, в чем дело, ей не хватало духу. Мелькнула даже малодушная мысль сбежать, но отец ни за что не примет ее обратно, а остаться одной в чужой стране без средств к существованию было смерти подобно… К тому же если она откажется от свадьбы, то навлечет позор на всю семью.
Из задумчивости невесту вывели слова батюшки, обращенные к жениху:
– Имеешь ли ты, Родион, намерение доброе и непринужденное и крепкую мысль взять себе в жены Ларису, которую здесь пред собою видишь?
– Имею, честной отче, – отчеканил Роберт.
Лорейн слегка удивилась, что его церковное имя тоже отличается от настоящего. А батюшка уже продолжал:
– Имеешь ли ты, Лариса, намерение доброе и непринужденное и крепкую мысль взять себе в мужья Родиона, которого здесь пред собою видишь?
Лорейн ощутила, как забилось раненой птицей сердце. Она должна отвечать! Она не может отказаться. И, несмотря на злой взгляд Роберта, на страх, на желание вернуться домой, на все свои сомнения, ей придется сказать «да». Иного не дано.
– Имею, честной отче, – едва слышно прошептала она.
Но батюшка ее услышал.
– Благословенно Царство… – затянул он.
Лорейн стояла ни жива ни мертва. Она солгала перед Богом. Связала себя с человеком, которого не только не любит, но даже не знает. На глаза навернулись слезы, и сейчас она порадовалась, что лицо скрыто вуалью.
Но служба продолжалась, а Дева Мария смотрела с таким пониманием, и постепенно Лорейн взяла себя в руки.
Лишь в конце церемонии ее ждал еще один особенно волнующий момент, когда мужская рука откинула вуаль, и перед ней оказались голубые глаза Роберта. Он коснулся губами ее губ. Но то был не настоящий поцелуй, лишь официальное прикосновение. С ужасом Лорейн подумала, что и первая ночь может оказаться такой же бесчувственной. Она прочла достаточно романов, чтобы знать, что при отсутствии любви ночь с мужчиной может обернуться кошмаром.
Муж взял ее под руку, и они вышли из церкви, осыпаемые зерном и поздравлениями.
К счастью, часовня находилась на территории поместья, им вместе с гостями не пришлось ехать в город для венчания. Теперь же все спешили через сад в дом, чтобы отведать праздничный ужин.
Роберт шел вперед широкими шагами. Он держал Лорейн за руку, но она не ощущала этого прикосновения. Его рука не была горячей или даже вспотевшей, а словно бы неощутимой и невесомой. Лорейн хотела что-нибудь сказать, чтобы разрушить стену молчания между ними, но не находила слов. Она лишь старалась не отстать от его шага. После пережитого волнения и длинного путешествия она страшно устала и хотела просто, чтобы этот день поскорее закончился.