– Да, – рассеянно буркнул он. – Папа потом еще раз женился. Но мачеха оказалась слишком нервной особой. Она боялась тигров, боялась гор и леса, а когда забеременела – боялась родов, ну и однажды переборщила с успокаивающим средством. Больше отец жениться не стал.
Лорейн невольно прижала руки к губам.
– Какой ужас! Мне так жаль!
Он неопределенно мотнул головой.
– Мне тоже. Ведь у меня мог бы быть брат или сестра. Но жизнь распорядилась иначе.
Лорейн утерла слезы и сказала:
– А правда, что ты объездил весь край вдоль и поперек? Расскажи мне!
– Ну не весь… – замялся он. – Например, неподалеку отсюда есть озеро, полное цветущих лотосов…
До самого вечера они говорили. Роберт рассказывал о своих поездках по окрестностям, о необычных местах, об отважных исследователях новых земель и о море. Лорейн слушала и чувствовала тепло внутри. Как неожиданно она нашла единомышленника в том, кто столько недель изводил ее своей холодностью и безразличием! А теперь в глазах Роберта зажегся огонек. Его истории были полны искреннего интереса и любви к своему краю. Он даже напомнил ей егеря Ивана, тот был таким же увлеченным. С ним так же можно было ничего из себя не изображать. И слушая Роберта, Лорейн ощутила, каково это: больше не опускать стыдливо глаза, если ее заметили слишком далеко от дома, не находить оправданий для поиска интересного цветка, не ловить на себе косые и неодобрительные взгляды родственников. Роберт мог ее понять, и от этого осознания за спиной вырастали крылья.
Роберт и ее расспросил о жизни в Ритании, он жадно ловил каждое слово о Птичьей скале, о серых горных пейзажах и о море… Море словно было у них одно на двоих.
День пролетел незаметно. Останавливались они только по нужде, а пообедали прямо на ходу. В сумерках экипаж въехал в небольшой поселок и замер на его окраине возле постоялого двора с грубой деревянной вывеской «Черный медведь».
Покачиваясь после долгой тряски, Лорейн и Роберт вошли в обеденный зал. Здесь были простые деревянные столы и скамьи, да и народ явно простоватый. В углу сидели двое мужчин в перепачканной одежде – какие-то работяги. Чуть дальше выпивала большая компания с ружьями, грохая кружками по столу так, что с потолка сыпалась штукатурка. Пока Гришка договаривался о комнате, Лорейн рассматривала рога на стене и кабанью голову. Словно в противовес им в противоположном углу у иконы теплилась лампадка.
– Понимаю, что место не изысканное, но это лучшее, что здесь есть, – шепнул Роберт. – И тушеная оленина великолепна.
Вскоре после горячего сытного ужина хозяин заведения проводил их в комнату на втором этаже, приговаривая:
– Лучший номер, можете не сомневаться, милсдарь! Если надобно, пришлю к вам мою Лушку услужить, милсдарыня.
Лорейн вежливо отказалась.
«Лучший номер» представлял собой незамысловато обставленную комнату с деревянными стенами и обитым деревом потолком. Большую ее часть занимала кровать, хотя и не такая большая, как в супружеской спальне Эрдманов.
Лорейн нахмурилась, глядя на нее. Она совершенно упустила из виду, что им с Робертом придется спать вместе! Перед поездкой они ничего такого не обсудили. Как бы объяснить мужу свои сомнения?
Но Роберт огляделся и сам обернулся к ней.
– Немного неловкая ситуация, – сказал он, махнув рукой в сторону постели. – Но, полагаю, нет оснований считать, что в нашем уговоре что-то изменилось, – в его голосе вновь звучала отстраненная чопорность. – Мы решили отложить постельный вопрос, и договоренность до сих пор в силе. Мне не внушает отвращения мысль просто спать рядом, но если тебя это смущает…
Он многозначительно поднял брови.
От этого жеста Лорейн едва не расхохоталась. Она поняла, что он просто издевается и ответила в той же высокопарной манере:
– Благодарю вас, сэр, но беспокоиться не о чем. Я вполне способна просто спать.
– Вот и славно! – отбросил Роберт официоз и, усевшись на край кровати, принялся стаскивать сапоги.
Лорейн поспешно отвернулась. Несмотря на юмор и внешнюю невозмутимость, на самом деле она ужасно смущалась. Никогда прежде она не спала в постели с мужчиной!
В комнате не было даже ширмы, чтобы переодеться. Ей придется делать это на глазах у Роберта! Достав из саквояжа сорочку, она разложила ее на другой стороне кровати и, старательно не глядя на мужа, принялась раздеваться.
Пальцы предательски дрожали, не в силах справиться с пуговицами на вороте платья. Лорейн бессмысленно дергала их, чувствуя, как жар заливает щеки от злости на себя и волнения.
Неожиданно ее руку перехватил Роберт. Сам он уже освободился от рубашки, но, судя по всему, его нагота ничуть не беспокоила. Лорейн замерла. Пока пальцы Роберта ловко расстегивали пуговицы одну за другой, она не могла отвести взгляда от его обнаженного торса. Под аристократически бледной кожей скрывались тугие мышцы. Лорейн захотелось коснуться его груди, тем более что краснеть дальше было уже некуда, но Роберт окончил дело и отступил на шаг.
– Вот и все, не стоило так нервничать.
Лорейн боялась взглянуть ему в лицо. Сознание жгла мысль, что он опытен в любовных делах и наверняка догадался, что она сейчас чувствует. А она стеснялась признаться в этом даже самой себе.
– Спасибо, – произнесла она заплетающимся языком.
– Что с тобой? Никогда не видела мужчину без рубашки? – усмехнулся он.
Лорейн поняла, что все еще разглядывает его и наконец решилась поднять голову.
– Вообще-то да… Но дело не в… то есть… я просто…
От его удивленного взгляда ей еще больше стало не по себе.
– В самом деле? – произнес он. – Впрочем, у тебя не было братьев… Но неужели работники у вас не скидывают рубашки в жару? Или ты не подглядывала с подружками за мальчиками?
– Леди неприлично видеть обнаженное мужское тело, – повторила она слова своей гувернантки. – У нас так не принято. Даже у слуг.
– А как же полуголые садовники из дамских романов? – усмехнулся Роберт.
Лорейн поняла, что теперь у нее горят даже уши.
– Вымысел, – выдавила она. – Как и все прочее в подобных романах.
– Ладно, оставим эту тему, – сжалился Роберт. – А то боюсь, что тебя хватит удар. Если тебе будет легче, я могу спать в рубашке.
– Нет-нет! – замахала руками Лорейн. – Это лишнее. Прости, что так уставилась! Я просто не ожидала… Совершенно не подумала об этом, когда мы собирались в поездку…
Внезапно Роберт снова приблизился и заключил ее в объятия, прервав поток извинений, и у Лорейн перехватило дыхание.
– Перестань, Лора. Не за что тут извиняться. Неопытность – не порок.
Она посмотрела ему в глаза. Зрачки в них расширились, а синяя радужка переливалась. Тепло его рук уняло нервную дрожь.
«Поцеловать его?» – мелькнула тревожная мысль.
Но Роберт уже отступил.
– С твоего позволения, я ложусь.
Он перешел на другую сторону кровати и улегся на бок, спиной к Лорейн, давая ей возможность переодеться без свидетелей. Она сейчас же этой возможностью воспользовалась и уже в сорочке легла рядом с ним.
– Доброй ночи, Роберт, – прошептала она.
– Доброй ночи, Лора, – ровным голосом отозвался он и погасил свечу на тумбе.
Но на самом деле Лорейн еще долго лежала без сна, боясь пошевельнуться и прислушиваясь к дыханию Роберта. Иногда ей казалось, что он тоже не спит. Эта мысль почему-то волновала ее, заставляя сердце стучать громче. Но рано или поздно усталость взяла свое.
Приглушенный солнечный свет разбудил Лорейн. Открыв глаза, она увидела, что Роберта рядом нет. А откинув занавеску, обнаружила, что солнце уже высоко. Кажется, она в жизни не поднималась так поздно! А ведь все предвещало прекрасную погоду, а значит – приятную поездку. Лорейн не терпелось отправиться в путь!
Одевшись и приведя себя в порядок, она спустилась на первый этаж и нашла Роберта в обеденном зале. В столь поздний для завтрака час здесь было немноголюдно: занято лишь несколько соседних с ним столов. Но трактир явно был рассчитан на большой наплыв посетителей. С трудом протискиваясь между стоящими слишком близко деревянными столами, Лорейн подошла к мужу.
Он указал на расставленные перед ним блюда.
– Все уже остыло. Не ожидал, что ты так поздно встанешь.
– Я и сама не ожидала! – она хотела сесть, как вдруг крупный мужчина за соседним столом обернулся и хлопнул ее по заду.
– Пива неси, красавица! – хохотнул он.
У него было красное лицо с мутноватыми блеклыми