«Придется порадеть родному человечку… — решила, обдумав ситуацию. — Бойда попрошу, Эрвин мне не откажет!»
* * *
Второй год обучения едва не начался с катастрофы. Поттер не смог пройти на перрон, с которого отправляется Хогвартс-экспресс. Какой-то мудак заблокировал проход на платформу 9¾, и рядом с Гарри, словно так и планировалось, тут же оказался Рон Уизли. Этот рыжий говнюк, якобы, тоже не смог пройти через барьер, хотя, возможно, так, на самом деле, и обстояли дела, и сразу же начал уговаривать Поттера угнать заколдованный «Фордик» своего отца и лететь на нем прямо в школу. Зачем это было нужно Уизли, остается только гадать, поскольку имелось, как минимум, три других возможности добраться до Хогвартса, не нарушая при этом Статута Секретности и не нарываясь на неприятности. Но, слава богу, плотное общение с Эрвином и Блэками привело к тому, что у Мальчика-Который-Выжил прорезалось чутье на подставу, и он начал проявлять умеренную осторожность, в особенности, когда это касалось Уизли. Поэтому, не поддавшись на провокацию, он отправился искать какого-нибудь взрослого волшебника и, разумеется, нашел, потому что кто же в такой день оставит вход на платформу 9¾ без присмотра? Дальше не интересно. Вызвали авроров, те, в свою очередь, высвистали невыразимцев, — дело-то не шуточное, — и эти компетентные господа занялись исследованием неизвестного феномена, а Поттера и Уизли переправили камином прямо Хогвартс в кабинет декана Макганагал. Так что никто не пострадал и не наделал глупостей, а ведь могли, а, возможно, и должны были, чтобы дать кое-кому еще один рычаг давления, но не срослось.
Вообще, следует признать, за прошедший год Поттер давольно сильно изменился. Появилась некая уверенность в себе и привычка сначала думать и только потом действовать. Эрвин сделал все, что мог, а Дафна и Белла добавили, хорошо поездив по мозгам гриффиндорца. Поэтому первое, что сделал Поттер, вернувшись на летние каникулы в дом своей тети, это побеседовал со старшими Дурслями. Дурсли удивились, — дядя от такой наглости чуть не впал в неистовство, — но продержались они ровно столько, сколько потребовалось, чтобы услышать из уст мальчика простой вопрос, не самоубийцы ли они? Во-первых, объяснил им мальчик, продолжая над ним издеваться, они рискуют получить неконтролируемый выброс магии, который их, если и не убьет, то уж верно покалечит, чего Гарри делать решительно не желает, но тут уж хозяин-барин, если таково их желание, он возражать не станет. Но все это всего лишь «во-первых», а, во-вторых, у него нашлись довольно близкие родственники со стороны отца, — вдаваться в подробности Поттер предусмотрительно не стал, — и сейчас они ведут официальную тяжбу со службой опеки, чтобы забрать его к себе. Однако дело не только в том, что Гарри вскоре покинет «гостеприимный» дом Дурслей, а в том, что, узнав, как ему здесь живется, родственники захотели тут же навестить тетю и дядю, и, скорее всего, если бы это случилось, то встречи этой Дурсли бы не пережили, причем все, включая Дадли. На первый случай Гарри их упросил этого не делать, но ведь и его терпение небезгранично.
Удивительно, но даже такое тупое животное, как дядя Вернон, посыл принял и понял, оставив Поттера в покое. Так что, летом Эрвин спокойно забирал Гарри, как минимум, раз в неделю, — на прогулку, в театр, на скачки, — ну или его навещала одна из девочек с сопровождающим кого-нибудь из взрослых. Так прошли каникулы Поттера, наверное, первые в его жизни, когда он мог жить, а не выживать. Однако, слушания в Визенгамоте по поводу опеки, а вопрос этот каким-то совершенно неочевидным образом перекочевал из ведения Министерства в ведение Парламента, так пока и не состоялись. Их грамотно и не безрезультатно тормозили, а порой и торпедировали с помощью обычных бюрократических приемов. Впрочем, не все обстояло настолько безрадостно. Расследование дела Сириуса Блэка затормозить не удалось, — а ведь кое-кто явно старался предотвратить неизбежное, — и уже в конце июля стало известно, что никакого дела Сириуса Блэка, собственно, нет и не было. Следствие тогда не проводилось, судебных слушаний не состоялось. Все ограничилось какой-то несуразной бумагой, в которой буквально в трех предложениях был изложен состав приписываемого Блэку преступления и записан приговор — пожизненное заключение в Азкабане. Подписей было две. От «следствия» — начальник Аврората Аластор Грюм и от «прокуратуры» — директор ДМП Барти Крауч старший. Имелась, впрочем, и стыдная виза Визенгамота, собственноручно наложенная председателем Дамблдором. В общем, это был пиздец. Случившийся скандал скрыть не удалось. Следствие довольно быстро установило, что Сириус невиновен, и что его невиновность должны были обнаружить еще тогда, в 1981 году, и в середине августа отец Поттера был наконец освобожден. Впрочем, его физическое и психическое состояние было таковым, что Вальбурга тотчас отправила его на лечение в закрытую клинику в Швейцарии. Однако перед тем, как заслать его порталом в Берн, адвокат Блэков взял у Сириуса показания по поводу его предполагаемого отцовства. Тест по крови и эти его показания не оставили и тени сомнения в том, кто является биологическим отцом Гарри Поттера. Вот только Визенгамот все еще саботировал принятие решения об опеке, и у Эрвина возникло подозрение, быстро превратившееся в уверенность, что существует некий заговор в отношении Мальчика-Который-Выжил, и что центральной фигурой этого тайного плана является никто иной, как директор Дамблдор. А вот зачем Гарри понадобился Дамблдору, они узнали только во время рождественских каникул.
Дело в том, что как раз накануне Рождества Вальбурге удалось наконец дожать Визенгамот, и опека над Поттером была передана ей, как его родной бабушке, поскольку отец мальчика все еще находился в состоянии, отнюдь не способствующем полноценному исполнению обязанностей опекуна. Вообще-то, Сириус как раз очень хотел стать Гарри «настоящим отцом», но Вальбурга опасалась его инфантилизма и неуравновешенности, лишь усилившихся за время отсидки, не говоря уже о том, что Блэк был в свое время ярым приверженцем Дамблдора, и ни у кого не было уверенности, что ему удалось наконец изжить влияние старика. Иди знай, какой фортель он может выкинуть, снова попав под обаяние и влияние Великого Светлого. Так что лучше было не рисковать, и поэтому ответственным взрослым стала именно бабушка, а не отец. И поскольку Вальбурга придерживалась старых традиций, то сразу по прибытии в Блэк-хаус Поттер был взят в оборот.
Прежде всего, был проведен обряд Признания. Сириус, ненадолго прибывший из Берна, официально признал Гарри своим