Леди Уитморленд тем временем не теряла ни секунды в стремлении довести новость о намерениях сына до каждой мамаши в зале с дочкой на выданье. В результате он оказался в центре внимания едва ли не всех дам: на него бросали томные взгляды, ему строили глазки, вслед ему раздавались смешки с намеками.
Джастина не пугал интерес со стороны дам: он мог справиться с ним, поскольку занимался этим почти всю взрослую жизнь. К тому же он принял решение и не намерен его менять, потому и сказал о нем матери, зная, что пути назад не будет, как только она объявит свету, что он намерен жениться. Давно пора. Ему все-таки уже тридцать один год.
Он не позволял себе думать о главной причине своего решения – той, в которой не любил признаваться самому себе, но которую не мог отрицать. Чем больше он старался не думать о Медлин, тем сильнее он укреплялся в решении жениться. Хотя ему и удавалось ее избегать эти долгие два месяца, жена в доме будет серьезной сдерживающей силой, в которой он отчаянно нуждался. Даже такая, которой все равно, как ведет себя ее муж, в штыки воспримет увлечение камеристкой. Да, женитьба будет самым благоразумным решением в сложившейся ситуации.
Конечно, он не изменил свои взгляды на то, какая жена ему нужна, а просто передумал насчет времени. Главное качество, которым должна обладать его жена, – отсутствие к нему каких-либо чувств. Десятки дам ищут себе таких мужей: привлекательных, титулованных, богатых. Он полагал, что у него будет неплохой выбор.
Именно такие качества, как Джесс чуть раньше заметила по поводу Торнбери, множество молодых женщин ищут в претендентах на их руку. Любовь в этом не играет значимой роли. Джесс даже не обмолвилась о каких-то чувствах, так ведь? Она даже незнакома с Торнбери. Несомненно, в том, чтобы подобрать подходящую кандидатуру, нет ничего сложного: всего-то и нужно, чтобы она была из хорошей семьи, благородного происхождения, а если при этом окажется еще и красивой, то это просто великолепно.
Вот только он не учел, что его заявление переменит настроение в бальном зале, и дамы начнут следить за каждым его шагом. Он чувствовал, что они буквально обступают его и смыкаются над ним. Ему нужно выбраться на воздух, побыть одному.
Он дождался, пока гости отвлекутся на только что поданные пирожки с разными начинками и лимонные и шоколадные пирожные, которые принесли слуги на огромных серебряных блюдах, быстро развернулся и вышел из бального зала. Он превосходно все рассчитал: десерты обычно отвлекают дам.
Оказавшись в коридоре, он направился к гостиной у парадного входа, а пока шел, музыканты заиграли вальс, который они с Медлин танцевали у Хезлтонов. Он открыл дверь, вошел и тут увидел ее.
Медлин в центре комнаты танцевала вальс с воображаемым партнером. На губах у нее играла легкая улыбка. Джастин молча смотрел, ожидая, пока она повернется и увидит его, но, как только это произошло, она замерла как вкопанная.
– Простите, что отвлекаю, – сказал Джастин с приклеенной улыбкой. – Я знаю, как вы любите танцевать, так что продолжайте.
Она покачала головой и хотела было обойти его, чтобы пробраться к выходу, как он быстро вытянул руку и привлек ее к себе.
– Что ж, давайте танцевать вдвоем.
Джастин знал, что опять ведет себя неправильно, что ничего путного из этого не выйдет, но не мог удержаться: так хотелось прижать ее к себе и вдохнуть божественный аромат сирени, который будоражил его.
Этим вечером Медлин была не в бальном платье, а в униформе служанки с белым передником, но все равно казалась ему куда красивее разодетых в пух и прах дам в бальном зале.
Они успели несколько раз обернуться под звуки вальса, прежде чем музыка затихла. Он поклонился ей, как любой другой партнерше, и сказал:
– Благодарю за танец.
– Очень приятно, милорд, – ответила Медди, сделав книксен. – Мне нужно идти.
Она подобрала юбки и шагнула к двери.
– Как ваши дела? – спросил Джастин, не в силах справиться с собой.
«Отпусти ее!»
Она замерла, но не обернулась.
– Я… У меня все хорошо, милорд.
– Рад это слышать.
Она сделала еще шаг к двери, и Джастин отвернулся, сжав челюсти, чтобы ничего не сказать и не задержать ее.
Дверь приоткрылась. Еще мгновение, всего лишь мгновение, и она исчезнет, окажется в безопасности. Ей не придется опасаться его низменного желания заключить ее в объятия, поцеловать, прикоснуться к ней, чтобы…
– Слышала, вы намерены жениться, милорд.
Джастин закрыл глаза и сглотнул. Почти попался. Вот черт! Небеса свидетели, он пытался, но когда увидел ее, потерял голову.
– Похоже, в этом доме новости прямо-таки разлетаются.
– Уверяю вас: я не сплетничала с другими слугами, просто случайно услышала разговор внизу.
– Все в порядке.
Он повернулся к ней, и от ее растерянного взгляда чуть не расплакался.
– Не думал, что в моем доме с такой скоростью расходятся новости. Я не хотел, чтобы все выплыло наружу раньше времени: не надо было ставить в известность матушку прямо перед балом.
– Значит, это правда?
Ему показалось или голос у нее действительно дрожит?
У Джастина дернулась челюсть. Почему так трудно сказать ей хоть слово?
– Да, – наконец выдавил он, – это правда.
Она не закрыла дверь и вернулась к нему, а он сжал кулаки, приказывая себе не протягивать руки и не касаться ее. Ему нельзя этого делать.
– Надеюсь, вы найдете самую подходящую леди, – тихо проговорила Медди.
Если бы она не протянула руку и не коснулась его ладони, он мог бы сохранить выдержку. Если бы ее глаза не были похожи на синие озера, он, возможно, сдержал бы подступавшую к горлу боль. Если бы в ее голосе не прозвучала еле заметная печаль, вероятно, он смог бы пройти мимо нее, выйти за дверь и вернуться в бальный зал, чтобы продолжить поиски будущей маркизы. Но все это вкупе с тем, что последние три часа он думал только о ней, заставило его протянуть руку и нежно погладить ее по щеке.
Она закрыла глаза и затрепетала, но, как только он услышал ее вздох, стало слишком поздно. Черт подери! Он пытался не сталкиваться с ней, старался изо всех сил, но сегодня самообладание изменило ему. Все эти недели он вообще не прикасался к женщине. Что-то с ним не так, и он знал это. Он слаб, безумен, растерян.
Джастин заключил Медлин в объятия, и их губы слились. Она откинула голову назад, губы ее приоткрылись, когда его