Простите, господа, я говорю слишком сумбурно. И не могу иначе. Ибо над платьем летели, пружинили и расходились вихрем её великолепные волосы. Изумительные волосы, густо рассыпанные по плечам. Она не остригла их по той самой «флэпперской» моде. Она плевала на моду. Она была выше любой моды и вне её. Она сама могла уничтожить или с легкостью выдумать новую моду. Лишь тонкий золотой обруч с эгреткой, в ослепительных изумрудах и бриллиантах, а так же сияющее колье напоминало о той самой, последней моде.
Да, это была АНАСТАСИЯ, собственной персоной!
Но более всего меня поразило то, что эта девушка не стала старше за эти года. Её внешность оставалась прежней. Она лишь еще больше расцвела. На вид ей было не более восемнадцати…
От изумления я зажмурил глаза, а после обалдело смотрел ей вослед, не в силах отвести взгляда. Тонкий газ цвета ранней зелени охватывал её прекрасные руки, расходясь по сторонам длинным разрезом. От этого ее руки казались почти голыми. А со спины шел волнительной глубины вырез, обнажающий ее ослепительно белую и узкую спину.
Вы спросите, а как же она? Узнала ли она меня? Что самое смешное, она не только не удостоила меня даже легкого взгляда, она вообще не смотрела ни на кого по сторонам. Я лишь видел, как все присутствующие в зале мужчины свернули себе шеи, разглядывая эту удивительную девушку. Я помню, как едва справился с волнением и снова сел, сославшись жене на то, что у меня внезапно заболела голова. Удивительно, но моя супруга, отвлеченная незначительным разговором с какой-то милой домой, не заметила всего того помрачения, что стряслось со мною за эти несколько мгновений. Будто некая таинственная сила отвернула её голову от меня и от центра зала, и втянула в пустяковый разговор с соседкой по столу. К счастью, Александра даже не стала настаивать на танце. Ей подали порцию пломбира, и она увлеклась десертом и легкой светской беседой, лишь посоветовав мне выйти на свежий воздух, если я вдруг почувствовал себя неважно. Я тысячу раз поблагодарил судьбу за то, что остался незамеченным в своем внезапном потрясении. Я лишь расстегнул верхние пуговицы сорочки и ослабил ворот. А после я сел вполоборота так, чтобы осмотреть то место, куда удалилась Анастасия. То, что это была именно она, у меня не осталось и тени сомнения. Голова моя горела, словно в огне, а пальцы рук тряслись мелкой дрожью. Я попытался налить себе зельтерской воды, но отчего-то не смог взять в руки даже бокал, обмочив манжет сорочки.
«Погоди, – говорил я самому себе. – Этого не может быть. Ты не видел её более двадцати лет. Отчего она совсем не изменилась? Может, это косметика? Но, нет… Я не заметил на её лице толстого грима. Что не так? Господи, неужели это Настя?»
Незаметно для всех я повернул голову в ту сторону, которую она удалилась. И увидел, что она сидит за одним из дальних столиков в компании некого молодого господина. То, что этот мужчина был молод и достаточно привлекателен, было видно даже издалека. От непрошеной ревности у меня стало сосать под ложечкой.
«Конечно, – думал я. – С чего бы ей узнавать меня? Кем я был в её жизни? Одним лишь глупым эпизодом. Я уже тогда, судя по всему, надоел ей со своей любовью и юношескими восторгами. Она была и остается звездой, до которой мне никогда не дотянуться. Странный доктор когда-то нарек её Лилит. А она не Лилит, она просто Ангел, наделенный неземною красотой. Ангел, удостоивший меня лишь мимолетного внимания. Она пролетела мимо меня и тогда и ныне. У неё вон, какие кавалеры. Может, это и есть её супруг по фамилии Лаваль? А может, это ее любовник? Кто знает, ведь прошло столько лет. Но, отчего же она осталась такой же юной?».
Я всё смелее и пристальнее рассматривал эту яркую пару. Было видно, как красивый любовник Анастасии галантно ухаживал за нею. Я отчего-то сразу окрестил его именно – любовником. Мне казалось, что такой молодой мужчина не может быть ее законным супругом. Наверное, она устала от старого француза-мужа и решила завести интрижку на стороне. Господи, а причём же тут я? Мне казалось, что мое сердце вмиг заледенело. От яркой вспышки острого счастья не осталось и следа. Теперь я чувствовал себя самым несчастным на свете.
– Георгий, что-то ты сегодня бледный, – услышал я голос Александры. – Выйди на воздух.
– Да, пожалуй, я пройдусь немного и покурю, – согласился я.
Я встал из-за стола и рассеянным взглядом посмотрел в ту сторону, где сидела Анастасия со своим спутником, но каково же было мое удивление, когда я не увидел за столом Насти. Молодой мужчина со скучающим выражением лица сидел теперь в полном одиночестве. Анастасия словно бы испарилась. Я решительно двинулся к выходу из банкетного зала. Недалеко от стеклянных дверей, ведущих через галерею со скульптурами и зимний сад, располагалось несколько курительных комнат и фешенебельных уборных.
Когда я двигался мимо галереи со скульптурами и кадками с пальмами, я явственно чувствовал тот самый сияж ее божественного запаха. Моё сердце вновь выпрыгивало из груди от предвкушения более близкой встречи.
Она стояла возле огромного окна, недалеко от дамской комнаты и курила, глядя на сиреневый сумрак позднего парижского вечера. Со спины она выглядела настолько великолепно, что я стал, словно вкопанный и, не отрываясь, смотрел ей на узкий разрез и рыжие волны роскошных волос. Длинные пальцы удерживали золотой мундштук с пахитоской. Ароматный дым уносился к высокому потолку. Она повернулась так, что я увидел её породистый и тонкий профиль. Тот самый профиль Клео де Мерод.
– Настя, это ты? – вдруг спросил я и сам не узнал своего глухого и робкого голоса.
Она повернула ко мне лицо, и от этого движения её рыжие локоны взметнулись по сторонам и вновь упали на пленительные плечи и высокую грудь.