Не забегая вперед, скажу, что сразу после нашего вынужденного знакомства я даже был очарован собственной женой. И в нашей жизни был довольно длительный период, когда мы были вполне себе счастливы нашим союзом, хотя наш брак и состоялся по самому жесткому финансовому и сословному расчету. Как и всякий новоиспеченный молодожен, я в своё время даже впал в некое подобие романтического и нежного отношения к супруге. Что касается интимности, то в ласках Александра была всегда чуточку сдержана и часто по-ханжески не принимала мои бурные молодые фантазии. Наши супружеские отношения напоминали собою некий вполне себе обыденный ритуал, в котором отсутствовала сильная страсть. Каюсь, но недостающую «остроту» я, грешный человек, иногда добирал себе на стороне. Первая моя любовница появилась у меня еще в России. Её звали Клавдией. Это была очень темпераментная брюнетка, с которой я путался несколько лет. Она даже хотела отправиться вместе со мной в эмиграцию. Но я воспрепятствовал этому, по той причине, что, не смотря на наши весьма бурные отношения, я стал от Клавдии уставать и даже тяготиться этой связью. Помимо Клавдии, у меня еще было несколько интрижек. Какие-то отношения длились не более месяца или недели, а какие-то чуть более года. Понимаете, господа, с тех самых пор, как я расстался с Анастасией, я, увы, так и не смог серьезно и глубоко полюбить ни одну женщину. Каждая из них, несмотря на множество достоинств, была виновата лишь в одном, что это была не ОНА. Не моя рыжеволосая Лилит.
Таким образом, холодность моей законной супруги не была для меня какой-либо существенной проблемой. Я относился к Александре с огромным уважением, а детей своих очень любил и часто баловал. Да, и супруга моя всегда жила в роскоши. Я вообще ничего и никогда не жалел для собственной семьи. Когда Александра решила со мной развестись, я дал ей довольно приличное содержание. Я не хотел, чтобы она хоть в чём-либо испытывала нужду. Но, насколько мне известно, её новый супруг тоже весьма состоятельный человек и очень любит Александру. Поистине эта женщина заслуживает настоящей любви.
* * *
После этих слов лицо Гурьева сразу изменилось. Мне показалось, что его глаза потемнели – будто невидимый гример нанес на его тонкие черты театральные тени. Я ощутил, что его рассуждения о достоинствах супруги вызывали в нём легкую досаду. Возможно, он тяготился своим нынешним одиночеством, но не показывал нам виду.
* * *
– Вы можете спросить меня, вспоминал ли я свою рыжеволосую Лилит, по имени Настя. И я отвечу вам, что прежние, острые чувства к ней проснулись в моём сердце не сразу. Однажды вечером я прогуливался по Кузнецкому мосту, и мимо меня, закутанная в синий шелк, проскользнула незнакомка. В толпе прохожих я, возможно, даже не обратил бы на неё внимания, если бы не запах. О, её аромат хоть и весьма отдаленно, напомнил мне аромат моей рыжеволосой возлюбленной. Но, когда я оглянулся, то дама в широкополой шляпе уже успела скрыться в толпе, оставив в воздухе сей волнительный сияж. И лишь на мгновение мне показалось, что у неё из-под шляпы выбился ярко рыжий локон. Но он тут же пропал, как пропал и сам силуэт незнакомки.
А далее она вновь начала мне сниться. И сниться настолько явно, что после таких снов я всегда просыпался в поту и с сильной эрекцией. Хотя, подобные утренние явления знакомы почти каждому молодому мужчине, но сила вожделения после снов об Анастасии была в десятки раз мощнее обычной. Благо, что у меня была законная возможность, сбрасывать своё напряжение с женой. Хотя, как я уже упомянул ранее, моя весьма сдержанная Александра не разделяла моих утренних безумств. И шла на них так, словно всякий раз делала мне одолжение или отбывала супружескую повинность. И я привык к подобному её поведению. И потому, после этих снов, я уже не тревожил супругу, а сразу же убегал к более темпераментным любовницам. Случалось, что иногда мне было мало даже ласк моих любвеобильных пассий. Тогда я прибегал к услугам проституток. Я даже был завсегдатаем одного из респектабельных публичных домов, где меня обслуживали очень умелые и здоровые жрицы приапического культа.
После этих снов я вновь опасался, обнаружить в постели рыжие волосы. Но, к счастью, этого более не случалось. Иногда по утрам я обнаруживал русые волосы моей земной Евы. Той женщины, которую Господь дал мне в законные жёны. Моей Александры. И когда ее тёплое и расслабленное ото сна тело занимало большую часть нашей супружеской кровати, я был безмерно счастлив. Её присутствие привносило в мою жизнь ту самую простую гармонию и божий порядок, которые были столь необходимы моей измученной душе и невротическому рассудку. Иногда я, словно мальчик, утыкался в пышную грудь Александры и с наслаждением вдыхал молочный аромат её сосков. Мне особенно нравилось то время, когда Александра ходила в положении. В те счастливые дни я напрочь забывал о рыжеволосой Лилит. Отступала она и из моих маятных снов. А по утрам я много и долго молился, стараясь навсегда избавиться от зеленоглазого искушения. Да, вы не ослышались, в своих внутренних монологах я часто называл свою супругу именно – Евой. Женщиной, созданной из Адамова ребра. Именно Ева и была прародительницей всех людей на земле. А дерзкая красавица Лилит – её полным антиподом. Ева олицетворяла для меня божий покой, разумность и саму жизнь. Лилит же представлялась несбыточной мечтой, хаосом, страстью и даже самой смертью. Но иногда эта смерть была, увы, слаще, чем самая спокойная жизнь.
Ох, как же грешен человек. Он всегда с наслаждением грешит, а после кается. Так и я – внешне благоговел перед супругой и матерью своих сыновей, но был порою безумно слаб и перед ярким очарованием порока. Тем паче, что к этому времени я знал, каково его очарование. Я был слишком искушен. Я уже был знаком с его ослепительной и притягательной красотой и несокрушимой властью.
Я знал, что жив до сих пор не благодаря собственной разумности, стойкости и духовной силе. Нет. Я догадывался, что порок отступил от меня лишь на время. Иногда мне казалось, что образ Анастасии не преследует меня вовсе не по моей воле. Вовсе не потому, что именно я отказался от него. Нет же. Анастасия ослабила свою хватку лишь потому, что я стал ей уже не интересен. Либо она на время охладела ко мне и занялась кем-то другим. Более значимым, интересным