И всё было бы хорошо, если бы однажды во время моей прогулки по больничному двору я не увидел за прутьями ограды силуэт стройной рыжеволосой девушки. Этот огненно яркий цвет, словно фотовспышка, взорвал мне мозги и пробудил меня от долгой летаргии, в которой я тщетно искал забвения. Я разволновался настолько, что мой доктор не знал, чем вызвано мое внезапное беспокойство. Но я утаил от него истинную причину. А ночью я был разбужен шорохом лёгких шагов и смехом. Это был смех Насти. Наутро следующего дня я обнаружил на своей подушке несколько длинных рыжих волос. Я собрал их в одну маленькую прядку и свернул в небольшое колечко.
С тех самых пор незримый призрак Насти приходил ко мне каждую ночь. И каждое утро я собирал её волосы и прятал их в ящике небольшого письменного столика, что располагался в моей больничной палате.
Через две недели доктор Михаил пригласил меня к себе в кабинет и повёл со мною следующую беседу:
– Георгий Павлович, – начал он тихим голосом. – Я наблюдаю вас уже в течение нескольких месяцев. И наши дела шли весьма неплохо. Я уже подумывал о скорой выписке. Но меня обеспокоило то обстоятельство, что с некоторых пор к вам снова вернулась тревожность. Иногда ночами я присматривал за вами и видел, что сон ваш вновь становился неровным. Вы просыпались несколько раз за ночь и вели разговоры с невидимым собеседником. Тогда я решил, что наше лечение невозможно назвать успешным, ибо к вам вновь вернулись галлюцинации.
О том, что произошло с вами, я немного знаком со слов вашего дяди. Я никогда не вникал в детальные подробности, но, тем не менее, мне было хорошо известно то, что немалую роль в вашей болезни сыграло знакомство с некой рыжеволосой девицей, которую звали Анастасия Владимировна Ланская.
После того, как доктор упомянул её имя, я вздрогнул и вжал голову в плечи.
– Да, я знал, что у вашей пассии были рыжие локоны. Об этом мне поведал ваш дядя. За то время, пока вы находились здесь, мы с ним довольно часто беседовали на эту тему. И он очень сокрушался о том, что оставил вас прошлой зимой без присмотра.
– Доктор, давайте не будем об этом говорить, – с горечью произнес я. – Дайте мне лучше еще каких-нибудь порошков или микстур, чтобы я просто крепче спал и не видел её более в своих снах.
– Да, нет… Если бы всё было так просто, – задумчиво отозвался доктор, уставившись в окно, за которым занимались синие летние сумерки, и уютно стрекотал сверчок.
– А чего же тут сложного?
– Понимаете, за это время вы, я полагаю, не без моей помощи сумели освободиться от наркотической зависимости. А впрочем, я не наблюдал у вас той сильной ломки, которая сопутствует излечению многих пациентов с кокаиновой аддикцией. Из этого я сделал вывод о том, что ваше пристрастие к наркотикам возникло не столь уж давно. Вы принимали кокаин и опиум в течение пары месяцев. Не более.
– Я об этом вам сразу сказал…
– Иногда пациенты мне лгут. Я должен был убедиться на деле, что ваш организм не слишком пострадал от этих веществ.
– Доктор к чему вы клоните?
– Итак, я радовался тому, что наше лечение шло весьма успешно. Но мой оптимизм относился лишь к той части вашего заболевания, которое возникло из-за пристрастия к наркотическим веществам. Но непостижимым для меня оставалась иное. Повторюсь, иногда ночами я наблюдал за вашим поведением. И видел, как вы вновь стали слышать иные голоса, а может, и видеть то, что закрыто от прочих. Тогда я еще более уверился в верности своего предварительного диагноза. Я понял, что вы слишком глубоко больны шизофренией.
– Да, я болен, – обреченно кивнул я.
– Именно так я всё себе и представлял. И этот упрощало и объясняло для меня многое. Если бы не один сущий пустяк. Тот пустяк, который привёл меня в серьезное замешательство.
– Какой пустяк?
– Вчера, во время вашей прогулки я зашел к вам в палату и исследовал ее. Каюсь, но я без вашего разрешения открыл ящик письменного стола.
– И? – я побледнел, глядя в глаза доктору.
– И я обнаружил в нём множество женских рыжих волос, скрученных в небольшие кольца.
– Вы тоже увидели их? – обреченно произнёс я.
– Если бы мне кто-то сказал об этом ранее, то я бы никогда не поверил в подобную мистику. Я ведь точно знаю, что в отделение, где вы лечитесь, не впускают посторонних. И у нас нет медсестер или сиделок с рыжими волосами. Откуда тогда взялись эти ярко рыжие пряди?
– Я нахожу их каждое утро в своей постели, – с усмешкой произнес я. – Точно такие же пряди нашли в кровати у мертвого Мити.
– Но, погодите, Георгий Павлович, – доктор схватил меня за руку. – Это же невозможно!
– Невозможно, – кивнул я. – Но она бывает у меня каждую ночь. Она не проявляется предо мною всем своим естеством, а оставляет на подушке лишь часть себя. Но мне хватает и этого, чтобы вновь сойти с ума. Доктор, дайте мне более сильные лекарства. Я хочу не видеть эти рыжие локоны. Я слишком болен, доктор.
В этот вечер он лишь кивнул мне и ушёл, приказав медсестрам дать мне двойную порцию снотворного.
Через два дня он вновь вызвал меня к себе в кабинет.
– Георгий Павлович, я долго думал о вас. Я не совсем понимал всю ту мистику, которая происходила с вами. И за эти сутки я прочёл несколько духовных трактатов. Вы не больны, Георгий. Вы оказались под воздействием тёмных сил, имеющих женское обличие. Понимаете, когда