Зато Марианна оставила меня в покое: она совсем перестала мне сниться. Перед отъездом я заехала на кладбище, положила на белую плиту большой букет розовых роз, такого же цвета, как ее любимое платье. Я попросила у нее прощенья за то, что хотела занять ее место. Я думаю, что сестра меня простила.
***
Артем проснулся рано. На душе было легко, как в детстве, когда каждый день обязательно включал в себя что-нибудь яркое и радостное. Ночью ему приснилась Марианна. «Уходи, уходи!» – прогонял ее он. – «Я никогда не любил тебя, Марианна, прости меня!» Марианна уходила, расплывалась бесцветной тенью, сливаясь с сумраком ночи, а затем возвращалась вновь. А потом вдруг она отвернулась от него и пошла прочь. Она легко и гордо, как всегда, ступала по тропе. Ее рука скользила по веткам придорожных кустов. Капельки росы падали с разлапистых веток и ее пальцев на землю. Она не оглянулась, и Артем понял, что она больше не вернется.
Артем протянул руку влево, но Полины рядом с ним не было. Артем торопливо оделся и вышел на улицу. Где же она? Он спустился к берегу. Не могла же она так, внезапно, не сказав ни слова, исчезнуть. А собственно, почему он решил, что прошедшая ночь и то что, случилось с ними, для нее что-то значит?
Артем терялся в догадках. Он корил себя за то, что чем-то обидел ее: «Набросился на женщину, как зверь, разве можно было с этого начинать? Нет, чтобы сначала поухаживать, цветочки, платочки, там, разные, а он сразу схватил и в постель». Он вспомнил, что Полина упоминала вчера что-то о своем отъезде. Неужели уехала в Новосибирск? Почему не поговорила? Не попрощалась? Решила развлечься напоследок, тем более, что он сам напросился. А утром даже не посчитала нужным по-человечески поговорить.
Артем сплюнул: «Все они, бабье, одинаковы». Пусть катится, куда хочет, а он забудет о ней, как о вчерашнем снеге. Артем специально занялся катером, давно пора было профилактику сделать, да руки не доходили. Он копался в моторе, а мысли сами возвращались к ней. Ему казалось, что сейчас она выйдет к нему, сядет рядом и, подперев голову руками так, как сидела тогда, на пикнике, будет понимающе смотреть на него. А потом она польет ему на руки воды, подаст вышитое полотенце, и они будут обниматься так, как обнимались ночью. При воспоминаниях о прошедшей ночи, Артема окатило жаркой волной, и заныло сердце.
Вечером Артем не выдержал, он сел в лодку и направился в сторону ее берега. Дом на том берегу молчал. Темные окна, закрытые двери, ни огонька не засветилось за весь вечер. Ему стало страшно, он понял, что она действительно уехала.
Ночью он валялся без сна, вставал, ходил по комнате и снова ложился. Он не понял, спал он или грезил. Артем стоял на берегу, у самой кромки воды, а Полина смеялась и брызгала в него водой. А затем они пошли с ним вместе домой, в его дом. Полина босиком ступила на залитое солнцем крыльцо. Тонкая светлая ткань ее платья обвивалась вокруг ее ног. Она протянула Артему тонкую руку. Артем сжал ее пальцы, но что это? Его рука прошла сквозь ее ладонь! Он пытался поймать ее, но она ускользала и ускользала от него. Он проснулся с тяжелой головой.
***
Я рада, что у меня нынче первый класс. Я вся без остатка, в работе. Не остается времени на «дурные» мысли. Самая тяжелая – первая четверть, а дальше будет легче. Мне всегда бывает жалко детей. Они еще такие маленькие, а их вырывают из привычной беззаботной жизни. Кто-то хорошо адаптируется в новой обстановке, а другие не очень. Очень трудно «домашним» детям, которые впервые попали из семьи, где все взрослые безоговорочно любят ребенка, в детский коллектив, где хорошее отношение к себе надо сначала заслужить. Да и знания у всех разные: одни уже читают художественную литературу, и кто-то и буквы все не знает. Разные родители, разные дети. Первую четверть мы «притираемся» друг к другу, осваиваем школьный режим, привыкаем к школьным требованиям. Это называют «адаптационным периодом». Как вещала нам Валентина Ивановна на кадровой неделе, «длительность адаптационного периода может составлять от полутора месяцев до пяти лет, у отдельных индивидуумов». Жаль, что я не опоздала на эту самую кадровую неделю, где на головы бедных педагогов выливаются ушаты достижений педагогической науки. Полезной информации не наберется и четверти остальное – вода.
Как наши методисты любят закутывать даже самые простые вещи в обертку иностранных слов! В этом году придумали термин «компетенции», которым заменили ранее ими же введенные «знания, умения и навыки». Мы с Натальей Михайловной специально в словаре смотрели. Слово «компетенция» имеет два значения: «круг полномочий» или «знания и опыт в какой-то области». Это – понятно. А вот как понять и оценить наличие у ребенка 5 разных видов этих самых компетенций, начиная от «креативной» до «социально-ориентированной»? Как говорила в юности Наташка, «поубивала бы»!
Итак, я снова дома и снова в школе. Я снова Сазонова Полина Александровна. Хоть я и не меняла фамилию, но по сути была (или стремилась быть) Аристарховой, наследницей своего отца. Той Полины, Аристарховой, больше нет. Но она не ушла бесследно из моей жизни. Я изменилась, и изменилась не только внешне.
Хотя на работу я одеваюсь скромно, все заметили, что костюмы мои фирменные и дорогие. Мои туфли и сумки соответствуют одежде. Я не могу не пользоваться косметикой, регулярно посещаю парикмахерскую. И я ношу дорогое белье. Раньше я не понимала Наталью Михайловну, которая, экономя последние гроши, покупала хотя бы один комплект красивого белья – «для любовника». Где-то читала, что когда снимали фильм «Унесенные ветром», то специально для Вивьен Ли сшили дорогое белье. Режиссера спросили: «Зачем? Ведь нет ни одной сцены, где бы актриса раздевалась!» А он ответил: «Она должна почувствовать себя Скарлетт!» Теперь я понимаю, что значит, для женщины носить дорогое белье! Чтобы чувствовать себя женщиной! Я ни перед кем не собираюсь раздеваться, но как приятно самой! Мое чувство собственного достоинства придает уверенности, появился некий шарм, которого мне никогда не хватало. На меня смотрят мужчины. Несколько раз я ловила их взгляды, а однажды мне в транспорте мужчина даже уступил место.
В учительской разнесся слух, что мне сделал предложение старик-миллионер, но я его «бортанула». Наташа клянется, что не от нее:
– Просто ты так похорошела, Полина, прямо расцвела, и гардеробчик сильно обновила.