– Пустяки, для моряка – удовольствие, залезть лишний раз в воду.
– Я завтра уезжаю, навсегда, в Новосибирск.
– А твое наследство?
– Нет никакого наследства. Я отдала все отцу. Так получилось, но я не жалею. Та, моя старая жизнь мне нравится больше. Не зря говорят: «Не садися не в свои сани». Я поняла, что эти сани – точно не мои!
– Ну, ты даешь!
Я сбрасываю с плеч колючее одеяло.
– Мне, пожалуй, пора, а то стемнеет. Если сможешь, то перевези меня на лодке через озеро. – Я делаю шаг к двери. – Какие у тебя руки теплые, а я замерзла.
Артем вздрагивает от моих слов. Он ловит меня в дверях, сбрасывает покрывало, которым я укрывалась. Его руки жгут мне кожу. Он резко поворачивает меня к себе и впивается в мои губы. Я пытаюсь вырваться, закричать, но мои слова остаются невысказанными. Руки сами ложатся ему на плечи. Пусть делает со мной все, что хочет.
Теперь я точно сошла с ума. Зачем? Я все равно завтра уеду, и мы с ним не увидимся никогда. Только теперь я понимаю, как я хотела этого. На мне из одежды лишь лифчик и шортики, в которых я приплыла. Они мне мешают. Я сбрасываю с себя все. Какое же это счастье, прижаться к любимому мужчине. Я сама падаю на кровать. Время остановилось для меня.
Почему он медлит? Или это время дразнит меня, замедляя свой ход? Я сойду с ума. Почему я решила, что не могу больше быть женщиной? Почему решила, что не могу получать радость от общения с мужчиной? Оказывается, для этого нужен один единственный мужчина, предназначенный для тебя! И только с ним я могу испытать наслаждение дарованное женщине.
Я каждой клеточкой своего тела чувствую Артема. Я извиваюсь от его рук. Я растворяюсь в нем. Или он во мне? Я слышу свой стон и крик. Никогда не думала, что способна на такие безумства. Что это? Секс или любовь? А может, секс становится любовью, когда сливаются души?
Серый рассвет пробивается в маленькое оконце. Артем заснул, а я не могу себе позволить проспать хоть одну минуту своего счастья. Я кончиками пальцев осторожно глажу его тело. Я не знала раньше, какое бывает счастье, а теперь воспоминаний об этой упоительной ночи мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Я точно знаю, что не смогу теперь быть с другим мужчиной. Я целую его руку, лежащую на моем плече. Артем сонно поворачивается, обнимает меня. «Марианна!» – слетает с его губ.
Марианна! Она снова перешла мне дорогу! Только сейчас я замечаю, в дальнем углу, стене висит что-то розовое. Осторожно, чтобы не разбудить Артема, я сползаю на пол. Я беру в руки розовый шарф. Марианна обожала розовый цвет. Мне кажется, я чувствую запах ее духов. Марианна заходила в эту избушку, сидела и лежала с ним на кровати! Не зря он спросил меня, могу ли я переплыть озеро? Марианна плавала сюда, к Артему. Они были любовниками. Понятно, почему он так пристально всегда смотрел на меня! Лучше мне сейчас потихоньку уйти, чтобы не прощаться. Иначе я не выдержу. Я вытираю непрошеную слезу. Я и здесь лишняя. Интересно, есть ли у него дети? Должны быть. Он говорил «семья», а не «жена». Значит, у него – и жена и дети. Они живут здесь, неподалеку, в Озерках, кажется, так называется деревня.
На берегу я последний раз оглядываюсь. Большой белый дом отражается в тихом озере. Его темные окна спят вместе со своими хозяевами. Почему этот дом приходил ко мне в мои сны? Что это за знак свыше?
Утренняя вода холодит тело. Мне не привыкать. Тело мое кажется мне невесомым, оно помнит прикосновения ЕГО рук и губ. Берег приближается. Я вхожу в дом. В гостиной висят большие настенные часы. Нет смысла ложиться спать. В самолете отосплюсь.
***
Я вернулась домой, вернулась в свою прежнюю жизнь. Временами мне кажется, что не было этого безумного лета, полного несбывшихся надежд и ожиданий. Серая осень растворила для меня свое дождливое окно, чтобы впустить меня к себе из яркого лета. И окно это крепко-накрепко затворено, и нет обратной дороги.
Комната наша показалась мне маленькой и убогой. Но когда я снова очутилась в своем закутке за шкафом, от стен повеяло таким родным и привычным, что я расплакалась от нахлынувших на меня чувств. Я боялась, что мама увидит мои слезы и расстроится. Она подумает, что я плачу из-за потерянных денег. Деньги меня волнуют меньше всего. Такую потерю можно перенести. Но как позабыть другое? Я закрываю глаза и вижу, как ОН идет по тропинке, как вытаскивает на берег лодку, как поет и играет на гитаре. А если закрыть глаза поглубже, то можно увидеть ту избушку и деревянную кровать, стоящую в единственной комнатенке. Нет, такое я не должна вспоминать.
Ко мне уже подкатывался Глеб. Я смотрю с отвращением на его лицо. Как же я могла ложиться с ним в постель? Я же никогда его не любила! Я же ничего не чувствовала в моменты нашей близости! Зачем притворялась? Хотелось семьи, как у всех? Счастья? Сейчас я точно знаю, в чем оно, мое счастье: в той избушке на берегу озера. Я бы могла работать с Артемом летом на озере. Воображение рисует мне картины: я подаю пиво и закуску отдыхающим, я продаю рыбу. Должна же я помогать мужу зарабатывать деньги! Мужу? В мечтах, почему бы и нет! Зимой я бы работала в школе в его деревне, чтобы маленькие стриженые мальчишки не ходили пешком за 8 километров в соседнюю деревню. А летом мы бы жили с Артемом на озере.
Наташка задергала меня расспросами. Рассказать – это значит, поделиться. А делиться своей болью и радостью, я не хочу ни с кем. Хорошо, что мама никому, кроме нашей соседки ничего не сказала. Соседка, баба Маша, – кремень, под пытками ничего не скажет. Наташка удивляется, куда я вдруг уехала на все лето, зачем брала административный, где так долго отдыхала? «У озера», – вот весь мой сказ.
Это озеро часто приходит в мои сны. Я снова плыву к большому белому дому, который стоял на том берегу. Мне легко, я быстро переплываю озеро, подхожу к дому и… просыпаюсь. Почему я никогда не могу отворить двери, не могу зайти внутрь дома. Мне кажется, что в доме тепло, пахнет свежеиспеченным хлебом, и