– Таня, о чем она! Она думает, что я буду вас бить? – Костя недоуменно смотрел на Лилю. Я видела, что у Лили начинается очередной приступ.
– Костя, уходи, я тебя умоляю. Я расскажу тебе все, только потом, я обещаю.
– Нет, ты расскажи сейчас. Ты за дурака меня считала все время, что мы с тобой встречались? – Костя схватил меня за руку. – Я не уйду, пока ты не расскажешь мне, от кого ты родила ребенка?
Лиля выбежала за дверь. Костя держал меня.
– Пусти, слышишь, мне надо немедленно догнать сестру!
– Ничего с ней не случится, пока мы поговорим. – Я ударила его по лицу. – Ах, даже так! Прощай!
Костя хлопнул дверью и ушел. Я, взяв Полину на руки, побежала за Лилей.
Лиля, бедная моя сестра! Я думаю, что она не мучилась, когда умирала. Может быть, она даже не поняла, что ее жизнь закончилась. Она умерла мгновенно под колесами КАМАЗа, когда в испуге выскочила на дорогу.
На все оставшиеся деньги я похоронила Лилю. Я пропустила экзамены в колледже. Мне было не до учебы. Если бы не Полина, то я бы сошла с ума от горя. Но это был, оказывается, еще не самый черный день в моей жизни.
Сколько лет прошло с того дня, но я не могу забыть ни одну из тех ужасных минут. Черный день возвращается ко мне в моих снах, как ни стараюсь я вычеркнуть его из своей жизни. Они ворвались ко мне в комнату: Ромка, его два телохранителя и ОН, отец Полины, Аристархов. Ромка лебезил перед Аристарховым:
– Александр Георгиевич, здесь она укрылась с сестрой вместе. Вы садитесь, пожалуйста, мы сейчас разберемся с ними. – Ромка услужливо поставил Аристархову наш единственный стул, смахнув с него на пол пеленки. Затем он повернулся в мою сторону, и мне стало страшно.
– Отвечай, где эта дрянь!
– Она умерла. Сегодня девять дней, как не стало Лили. У меня есть свидетельство о смерти. Она попала под машину, когда переходила улицу.
Ромка вырвал у меня из рук документ.
– Взгляните, Александр Георгиевич. Настоящее? А то мы сейчас у сестренки попытаем, все расскажет, как на духу.
Аристархов брезгливо двумя пальцами взял документ.
– Настоящее. Жаль, что она так легко отделалась.
Он резко встал, стул с грохотом упал на пол. Полина проснулась и заплакала. Я стояла, ни жива, ни мертва от ужаса.
– А с этой что делать? – Ромка подошел к коляске, где кричала Полина.– Ну и вонища, вся в дерьме, даже противно в руки брать. Может подушкой задавить?
– Оставь, пусть живет.
– Как скажете Александр, Георгиевич! А сестру накажем?
– Накажи, только ни до смерти! Понял?
– Понял, все понял. Накажем, но не сильно, а чтоб живая осталась. От этого еще никто не умирал. Мне один должок ей вернуть надобно. – Ромка потирал шрам на лбу и недобро смотрел на меня.
– Спасите меня, простите, пожалейте нас! – Я плакала и взывала к Аристархову.
Аристархов вышел, не взглянув в мою сторону. Я подбежала к Полине, чтобы успокоить ее и поменять пеленки, но не успела. Меня отбросило к противоположной стене. Я упала, ударившись головой. От жуткой боли я не понимала, что со мной происходит. Временами я теряла сознание, а когда приходила в себя, перед глазами качался большой черный крест, который висел у Ромки на шее. Я слышала, как заходилась криком Полина. Потом она не могла кричать, а только хрипела. «Пустите меня, мне надо подойти к ребенку», – умоляла я. «Успеешь, мои мальчики тоже хотят развлечься», – смеялся Ромка. Он бил меня, и я проваливалась в небытие. Мелькала мысль: «Хорошо бы не вернуться, но Полина? Нет, я не должна умереть!» И я возвращалась.
Я не умерла. Униженная и растоптанная, я снова поднялась с земли. Месяц я «зализывала» раны. За квартиру было заплачено вперед. Полину я записала на себя, так как Лиля рожала под моим именем. Потом я собрала вещи, Полину и поехала в аэропорт. Накануне я продала последнее колечко, которое хотела сохранить, как память о Лиле. Я хотела улететь во Владивосток, но мне хватило денег на билет до Новосибирска. В Новосибирск, так в Новосибирск. Я шла на посадку, не оглядываясь. Что меня ожидало впереди? Я не знала. Но я верила, что там мне будет лучше, чем здесь».
***
Мама рассказывает, а я плачу. Почему жизнь такая несправедливая? Как же моя мама не озлобилась, не разучилась радоваться жизни. И это чудовище, моего отца, мама простила?! Как я рада, что наконец-то, проснулась, вышла из своего кошмарного сна. Мне ничего не жалко оставить здесь. Легкая грусть касается моего лица. Желтый лист невесомо пролетает мимо. Воздух чист и прозрачен. На той стороне озера я вижу белый дом, дом моей несбывшейся мечты. На первом этаже дома одиноко горит одно окно.
– Мама, я должна попрощаться с одним человеком, он живет в избушке, на той стороне озера, там, чуть правее того большого дома. Он спас меня, когда я тонула. Я хочу поблагодарить его.
Мама внимательно смотрит на меня.
– Конечно, дочка. Не ленись сказать «спасибо» добрым людям. Добро – оно ведь возвращается.
– Мама, ты не пугайся, я поплыву на ту сторону озера.
– С ума сошла, уже прохладно, вечер.
– А вода теплая. На Оби никогда не бывает такой теплой воды. Ты же сама меня приучила плавать в Оби с мая по сентябрь. Не беспокойся за меня. И еще, мамочка, ты не жди меня, если я немного задержусь, там, на том берегу.
Я сбрасываю ветровку и вхожу в воду.
Зачем я приплыла сюда? Почему я решила, что Артем будет сидеть в своей избушке и ждать меня? У него же в деревне есть свой дом, семья, наверное, есть дети. Я открываю скрипучую дверь. Внутри темно. Я нашариваю рукой спички, зажигаю свечу. Артема нет, но вместо него я могу попрощаться с его избушкой. Опускаюсь на кровать, глажу ладонями грубое покрывало. Он даже не запирает дверь. Сам он – честный человек, думает, что и другие такие. А люди бывают разные. Могут забрать утварь, или разбить здесь все, напакостить. Я слышу шаги. Ну, вот, накаркала, кто-то идет. Заворачиваюсь в покрывало. На всякий случай беру в руки какой-то тяжелый предмет, лежащий на полу рядом с кроватью.
– Ого, меня встречают с ломиком в руках! Мало того, что забрались в мою избушку, да еще и хозяину угрожают. – Артем стоит на пороге и заразительно смеется.
– Я зашла