Когда после свадьбы счастливые молодые нарисовались на пороге дедушкиного дома, они наткнулись на два чемодана с вещами Светы. Дальше порога в дом их не пустили. Юрий отвез свою беременную жену к матери в Сузун, а сам этой же весной ушел служить в армию. Служил он на Дальнем Востоке, где его прибрала к рукам одна находчивая и расторопная женщина с ребенком. Получив заочно развод, домой Юрий Павелицкий не вернулся.
Света осталась жить с матерью Юрия. Та работала санитаркой в больнице. У неё был небольшой частный дом на окраине Сузуна. Света осенью 1975 года родила дочь, которую назвала Елизаветой. Алиментов от Юрия Света практически не получала. У Юрия во втором браке родилось двое детей. Его ушлая вторая жена мало того, что записала на Юрия своего первого ребенка, так ещё и подала на алименты, якобы её муж не помогает ей в содержании троих детей. В результате доля алиментов на Лизу оказалась мизерной. Как они там, в Сузуне выживали, мою семью это никогда не интересовало. Известно, что Света окончила медицинское училище при больнице и устроилась туда же работать медсестрой.
Дед не простил свою младшую дочь до конца своих дней. Но была какая-то попытка примирения с семьей моей мамы. Я помню, как однажды на новогодние каникулы к нам приехала погостить маленькая девочка. Ей было лет восемь-девять. Она была худенькая, с молочной прозрачной кожей, тонюсенькими ручками и ножками. Светлые волосы она самостоятельно заплетала в косички. И она умела многое делать в свои годы: мыла посуду, подметала в комнате, хотя её не просили. Она была одета в форменное школьное платьице. Носила она его аккуратно, платьице было всегда чистое и отглаженное. Девочку звали Лиза.
У меня в нашей квартире была отдельная большая комната, половину которой занимал мой кукольный уголок. Кукол у меня было несчетное количество. Папа привозил мне их изо всех мест, куда он часто ездил. Последняя кукла называлась Каролина, её привезли из-за границы. Она была необыкновенной красоты. Помню, на ней было одето длинное пышное платье из кружев, шляпка и шубка с муфточкой. У неё закрывались глаза, а золотистые волосы локонами падали до талии на спину. Каролина сидела в моем уголке на самом почетном месте.
Когда Лиза увидела мой кукольный уголок, у неё от восхищения даже приоткрылся маленький ротик. Я категорически запретила ей прикасаться к Каролине. Лиза, молча, кивнула головой. Она часами сидела в моей комнате, играя с куклами, а я подсматривала за ней в щелку дверей. Вот сейчас она возьмет Каролину, а я ворвусь и отругаю её! Но она ни разу не нарушила мой запрет. Я сердилась на неё. Так мне хотелось накричать на неё.
И ещё папа! Это был мой папа! Как смела она разговаривать с ним! Она даже осмелилась однажды попросить у папы разрешения почитать книгу. И не какую-нибудь детскую книгу с картинками, а самую настоящую взрослую книгу. Книга называлась «Легенды и мифы Древней Греции». Я сказала папе, чтобы он не давал ей эту книгу, она порвет и испачкает книгу. Но папа не послушал меня. Лиза читала книгу, аккуратно переворачивая страницы. А потом они с папой что-то непонятное мне обсуждали.
Чтобы обидеть Лизу, я сказала ей, что они нищие. А она улыбнулась, не обидевшись, и сказала, что они бедные, но не нищие. Тогда я спросила: «А в чем разница между нищими и бедными?» И эта маленькая девочка ответила: «У нищих гордости нет, а у бедных есть». – И добавила: – «Так сказала моя мама». Лиза всегда была гордой. Спрашивается, чем ей было гордиться? Позже я поняла, что именно эта черта меня раздражала в Лизе.
Когда она уехала к себе домой, папа сказал, что Лиза очень воспитанная и умная девочка. А мама добавила: «Что значит порода! Спину как держит! Сколько Кире ни говорю, чтобы сидела прямо за столом – бесполезно. А Лиза – врожденная княжна».
Вечером в кровати я плакала от злости, а потом попросила маму, чтобы Лиза никогда больше к нам не приезжала. Мама погладила меня по голове и пообещала, что Лиза не приедет.
Следующий раз Лиза появилась в нашем доме летом 1992 года. Ей было 17 лет. Она зашла к нам вместе со своей матерью. Оказывается, Лиза поступила в институт, заселилась в общежитие. А к нам они зашли, чтобы передать гостинцы, какие-то продукты своего хозяйства. Мать Лизы оказалась неухоженной деревенской клушей с растрепанными волосами, грубыми руками, одетой в дешевенькое платье. А Лизу бы я не узнала, если бы встретила на улице. Она была выше меня ростом, тоненькая, изящная со светлыми длинными волосами, совершенно не похожая на мать-брюнетку. Не ней был умопомрачительный желтый сарафан и шляпа с длинными полями из такого же материала. Лиза в прихожей сняла шляпу. Огромные голубые глаза на овальном лице приветливо взглянули на меня.
– Здравствуй, Кира! Ты, наверное, не помнишь меня? А я помню. У тебя была красивая кукла и много книг.
– Привет! – выдавила я из себя.
Мама вышла к гостям, и начались охи и ахи:
– …ах, Лиза стала совсем взрослая…спасибо за гостинцы, но право не стоило беспокоиться… какой красивый сарафанчик…ах, она умеет шить… и уже студентка…
Пока наши мамы кудахтали в кухне, я повела Лизу в свою комнату, чтобы как следует рассмотреть.
– Ты действительно сама сшила этот сарафан? – спросила я.
– Конечно, сама. А кто же ещё? Фасон увидела в модном женском журнале, и у мамы лежал в шкафу материал на шторы. Хочешь, и тебе такой же сошью? Материал остался.
– Нет, зачем же? Мне покупают вещи в приличных магазинах, всё, что понравится. И куда ты поступила? В сельхоз?
– В академию народного хозяйства, на специальность «Бухучет и аудит».
– Ничего себе. Я тоже учусь в нархозе. Когда я поступала, мне репетиторов нанимали по всем предметам.
– Я тоже много занималась, английским, в основном. Мама учительницу английского просила. А с русским языком и математикой у меня никогда проблем не было. – Лиза улыбнулась. Улыбка преобразила её лицо: обворожительные ямочки на щеках, ровные жемчужные зубы. Нет, мне такая «подруга» ни к чему.
Папа в тот день заставил накрыть стол для этих