После окончания школы я узнала свою историю: меня подбросили в январе 1961 года на крыльцо родильного дома. Мне придумали фамилию Зимина, назвали Зоей Ивановной. Пропала последняя надежда отыскать свою мать.
На выпускной вечер Надежда Ивановна подарила мне платье. Платье было голубого цвета, как ясное небо в летний день. Нежный шелк приятно ласкал мою кожу. Я стояла в новом платье перед зеркалом, и тогда в первый раз за последние годы решилась посмотреть на себя.
Боже мой! Я не узнала эту девушку в красивом платье. Из зеркала на меня смотрела прекрасная незнакомка. Я щипала себя за руку, чтобы поверить в реальность этого сна. Нежный овал лица, брови вразлет над распахнутыми глазами цвета неба, прямой носик и яркие изогнутые губы – такой была в моем представлении Золушка, когда ехала на свой первый бал. Я трогала пальцами лицо этой девушки, ощущая бархат белой кожи, вспыхивающей румянцем.
После школы я поступила в педагогическое училище. Мне хотелось стать педагогом начальной школы, как Надежда Ивановна работать с детьми. Мне платили небольшую стипендию, я подрабатывала на почте. Денег хватало на жизнь, на кино и на небольшие радости. Огорчало, что болела Надежда Ивановна. Я регулярно забегала к ней. Но она таяла с каждым днем. Последний раз я видела её после окончания училища. Признаки приближающегося конца читались на её лице. Она сидела в кресле, слабо улыбалась мне. Я заплакала. Надежда Ивановна, как маленькую гладила меня по головке, утешала: «Не плачь, моя дорогая Зоя. Такова жизнь, и ничего нельзя с этим сделать, все мы уйдем когда-то».
Мы с Надеждой Ивановной пили чай с пирожными в кухне. После окончания училища меня направляли на работу в начальную школу совхоза «Красный лен». Обещали дать жилье: дом и огород. Я переживала, так как никогда не жила в деревне и слабо представляла, как я смогу управляться с домом и огородом.
«Моя дорогая! Тебе ли бояться трудностей? Мир не без добрых людей, моя девочка. В конце концов, не понравится тебе в деревне, отработаешь три года и уедешь», – напутствовала меня моя добрая фея.
На прощание она подарила мне кучу разных полезных вещей: резиновые сапоги, куртку, теплый свитер, посуду и красивый платок с кистями. Я понимала, что вижу её в последний раз.
Полная радужных надежд, в мае 1979 года я девятнадцатилетней девушкой, абсолютно не знающей жизни, приехала в Каменку. Деревня Каменка тянулась вдоль небольшой речушки практически одной большой улицей. В Каменке была школа, фельдшерско-акушерский пункт и клуб. Здесь находилось одно из отделений совхоза «Красный лен». Центральная усадьба располагалась в Бродниково в 15 км от Каменки. Мне выделили дом. Дом состоял из большой комнаты и кухни, разделенных большой печкой. Во дворе – сарай, туалет, за домом, огород.
Помню, я беспомощно топталась посередине двора, когда в ворота въехала большая машина. Коренастый парень спрыгнул на землю и деловито принялся сбрасывать дрова. Я, разинув рот, молча, наблюдала за его действиями. Он посмотрел на меня, засмеялся, а потом достал из сарая пилу и спросил меня.
– Красавица, ты когда-нибудь пилу держала в руках?
– Нет.
– Я так и знал. Что ж, попробуем исправить. Меня Николаем зовут, а тебя?
– Зоя…
Через два месяца я сидела в своем голубом платье за свадебным столом рядом с Николаем. Все произошло так стремительно, что я не успела толком осознать случившееся. Николай был надежный и серьезный, отслуживший армию, работал в совхозе шофером. Я бы пропала без него в этой деревне. Он мне дом отремонтировал, огород вскопал. Мне приятно было его внимание, обо мне никто и никогда не заботился. «Может, это и есть любовь?» – думала я, наивная дурочка.
Я научилась вкусно готовить, старалась во всем угодить своему мужу. Свекровь почему-то невзлюбила меня с первого взгляда. Помню, всю свадьбу она просидела, поджав губы. И потом шипела мне вслед: «Голодранка!» Николай пренебрежительно говорил о матери: «Не бери в голову. Перетопчется». А мне хотелось наладить с ней отношения, ведь никогда у меня не было матери.
Подружилась я со своей соседкой Галиной. Она работала фельдшером второй год, была молодым специалистом. Я часто забегала к ней посоветоваться и поболтать, когда моего мужа не было дома. Николай не любил, когда я уходила из дома, даже в кино не разрешал ходить без него. Галина любила слушать, как я пою. У меня был несильный, но приятный голос. Я очень любила петь песни из репертуара Эдиты Пьехи.
Летом в деревне много работы. Николай поздно приезжал домой. Кратко справлялся о делах, ужинал и шел спать. Мы почти не разговаривали, нам не о чем было говорить. После короткого секса, муж тотчас засыпал.
В конце августа Николая отправили на работу в другое отделение совхоза, помогать с уборочной. Я вздохнула с облегчением. Каждый день, не боясь, я могла ходить к своей единственной подруге.
Однажды вечером я застала Галину наряжающейся перед зеркалом. Оказывается, я, как всегда, пропустила главную деревенскую новость: к нам в Каменку приехали студенты из Новосибирска – агитбригада. Они приехали дать концерт в местном клубе.
Галина уговорила пойти меня на концерт. Клуб был забит до отказа. Мы встали с подругой сбоку. Я сразу выделила ЕГО из всех артистов. Он был высокий, черноглазый, необычайно талантливый и божественно красивый. И имя у него очень красивое: Александр Лебедев. Саша танцевал, читал стихи. А в завершение концерта он, аккомпанируя себе на гитаре, спел романс «Я помню чудное мгновенье». Мне казалось, что он поет для меня. Душа моя замирала и плакала чистыми слезами в восторге от его голоса.
Я осталась на танцы вместе с Галей. Александр пригласил меня на первый же танец. Мы протанцевали с ним весь вечер. Галина дергала меня за руку и шептала: «Что ты делаешь? Ты с ума сошла, это же деревня. Опомнись, пойдем домой». А я действительно сошла с ума. Пусть завтра весь мир рухнет, но сегодня я буду наслаждаться его пылающим взглядом, шепотом ласковых слов, прикосновением его руки. Он провожал меня домой. Столько со мной не говорили за всю мою жизнь. Мы поцеловались у ворот. Он засмеялся: «Ты не умеешь целоваться, а замужем. Как ты оказалась здесь, в этой навозной куче? Эта грязная деревня – не для тебя. Ты светлый луч в темном царстве». Он повел меня к сараю.
«Нет, нет, я не должна этого делать», – отталкивала его я, но он