Они покинули пустырь и направились обратно к городским воротам. Звёзды сияли в безоблачном небе, освещая дорогу. Крид чувствовал странное умиротворение, будто схватка успокоила что-то внутри него. Но вопросы остались.
— Что ты имел в виду, назвав меня чудовищем? — спросил он, когда они проходили через городские ворота. Стражники проводили их настороженными взглядами.
Маркос помолчал, подбирая слова.
— Я видел много бойцов. Видел, как сражаются генуэзцы и венецианцы, франки и мавры. Но никогда… — он запнулся. — Никогда не видел такой силы. Ты поднял Костолома как перышко! А ведь он убил пятерых в этой яме.
Крид нахмурился. Он и сам не понимал, откуда взялась эта сила. Когда он сражался, казалось, что кто-то другой управляет его телом — кто-то дикий, неукротимый и…
Бессмертный.
Слово всплыло в сознании будто само собой, заставив его вздрогнуть.
— Что с тобой? — Маркос с тревогой посмотрел на спутника.
— Ничего, — ответил Крид. — Просто устал. Где здесь можно переночевать?
Маркос хитро улыбнулся.
— О, теперь с твоими деньгами можно выбирать. Есть отличная гостиница недалеко от порта. «Золотой лев». Чистые простыни, горячая еда и… — он подмигнул, — красивые служанки.
— Веди, — коротко бросил Крид.
Он шёл за Маркосом по тёмным улицам Фамагусты, вдыхая ночной воздух, наполненный ароматами моря, специй и дыма очагов. Город спал, но кое-где в окнах ещё горел свет, слышались голоса, смех, музыка. Обычная жизнь обычных людей.
— Золото, положение при дворе, женщины — всё будет твоим, — с жаром продолжил Маркос. — А мне перепадут крохи с господского стола. Справедливо, разве нет?
Крид задумчиво рассматривал своего спутника. Маленький человек с большими амбициями — таких он, должно быть, встречал немало. Откуда эта уверенность? Он не помнил.
— Расскажи мне о Кипре, — сказал Крид, отодвигая в сторону мысли о своей утраченной памяти. — О власти, о королевском доме, о врагах и союзниках. Мне нужно понимать, во что я ввязываюсь.
В дверь постучали — слуги принесли ужин. На серебряном подносе дымилось жаркое из ягнёнка, политое густым соусом, рядом стояли тарелки с оливками, свежим хлебом и козьим сыром. Графин с вином, тёмно-рубиновым и ароматным, довершал картину.
— Вот это жизнь! — воскликнул Маркос, когда слуги удалились. — Никогда не ел из серебряной посуды!
Крид молча приступил к трапезе. Мясо оказалось сочным и нежным, пряный соус — острым ровно настолько, чтобы подчеркнуть вкус баранины, не заглушая его. Вино тоже не разочаровало — густое, с ароматом диких ягод и цветов, оно скользило по горлу как жидкий бархат.
— Итак, Кипр, — начал Маркос, разламывая хлеб. — Прекраснейший из островов, жемчужина Средиземного моря… и лакомый кусок для всех соседей, от сарацинов до венецианцев.
Он отпил вина и довольно причмокнул.
— Правит здесь династия Лузиньянов — французы, прибывшие сюда во времена крестовых походов. Нынешний король, Гуго IV, — старик, больше интересующийся книгами, чем государственными делами. Его сын, принц Пьер, — совсем другой человек. Воин, стратег, мечтает о славе и новых завоеваниях.
Крид внимательно слушал, запоминая каждое слово. Информация укладывалась в голове с удивительной лёгкостью, словно занимая заранее подготовленные для неё ячейки.
— А соседи? — спросил он. — Кто представляет угрозу?
— С востока — мамелюки Египта, — Маркос загибал пальцы. — Они давно точат зубы на христианские владения. С севера — турки, которые год от года становятся всё сильнее. Кроме того, Генуэзская республика и Венеция считают Кипр своей территорией и постоянно соперничают за торговые привилегии. А ещё…
— Довольно, — Крид поднял руку. — Я понял. Остров в кольце врагов.
— Не совсем, — Маркос хитро улыбнулся. — У нас есть и союзники. Папский престол поддерживает любые инициативы против неверных. Французский король тоже благоволит своим соотечественникам Лузиньянам. А родосские рыцари — иоанниты — всегда готовы присоединиться к походу против мусульман.
Крид кивнул. Политический расклад постепенно вырисовывался: маленькое королевство, сжатое между могучими соперниками, пытается выжить, лавируя между союзами и враждебными отношениями.
— И какие планы у принца Пьера? — спросил он, наполняя свой кубок.
Маркос наклонился ближе, перейдя на заговорщический шёпот:
— Говорят, он готовит поход на Александрию. Хочет нанести удар по мамелюкам, разграбить город и укрепить положение Кипра на море. Для этого ему нужны верные люди. Много верных людей.
— Александрия… — Крид нахмурился. Название казалось знакомым, но воспоминания ускользали, как тени при свете факела.
— Величайший порт Востока, богатейший город после Константинополя и Венеции, — глаза Маркоса лихорадочно блестели. — Представь себе сокровища, которые можно оттуда вывезти!
Жадность маленького человека была почти осязаемой. Крид усмехнулся.
— И что я должен сделать, чтобы встретиться с этим капитаном? С де Шатонёфом?
— Завтра утром он будет в порту, наблюдать за разгрузкой нового корабля с оружием, — Маркос отправил в рот оливку. — Но прежде нам нужно заняться твоим внешним видом. Одежда, обувь… и оружие. Ты ведь умеешь обращаться с мечом, верно?
Крид не ответил сразу. В его голове промелькнул образ — он сам, сжимающий рукоять изогнутого клинка, окровавленного от острия до гарды. Видение было настолько ярким, что на мгновение ему показалось, будто он ощущает вес меча в руке, слышит свист рассекаемого воздуха.
— Да, — наконец ответил он. — Умею.
— Отлично! — Маркос потёр руки. — Завтра с утра посетим лучшего оружейника Фамагусты. А потом… — он многозначительно подмигнул, — познакомимся с капитаном.
Когда ужин был окончен, Маркос, изрядно захмелевший от вина, откланялся и ушёл, пообещав вернуться на рассвете. Крид остался один в просторной комнате, освещённой лишь светом луны, проникавшим через узкое окно.
Он подошёл к окну и выглянул наружу. Фамагуста спала, лишь изредка в темноте мелькали огоньки факелов ночной стражи. Море сливалось с небом, создавая впечатление бесконечного пространства, простиравшегося за пределы видимого мира.
Кто он? Откуда пришёл? Почему память покинула его, оставив лишь имя и смутные образы, не складывающиеся в цельную картину? И главное — что делать дальше?
Крид сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Боль оказалась странно приятной, напоминающей о том, что он жив, что он существует, несмотря на пустоту в голове.
— Виктор Крид, — тихо произнёс он, пробуя имя на вкус. — Виктор Крид.
Звучало правильно. Но этого было мало, ужасающе мало.
Он прилёг на кровать, не раздеваясь. Сон не шёл. В голове крутились обрывки разговоров, лица, события