– Нехорошими делами занимается Жанна Васильевна. Сначала доводит человека почти до потери сознания всякими фокусами, пугает его чудовищем. А потом отправляет к Великому Жрецу!
Не знаю, зачем выпалил последнюю фразу, она словно сама из меня вырвалась. Но произвела на мою собеседницу сильное впечатление. Женщина схватила сумку, открыла ее, вытащила носовой платок, прижала его к глазам и тихо согласилась:
– Хорошо, поедем в «Ох и ах».
Я поднялся и подал ей руку.
– Машина стоит в паре шагов от выхода.
Когда мы сели в автомобиль, женщина судорожно вздохнула и, пока я рулил по односторонним улицам, сидела молча. Как испуганная мышь, она сгорбилась, опустила голову и замерла.
Первую фразу любовница старшего Деревянкина произнесла шепотом, после того как мы сели за столик:
– Здесь и впрямь никого нет!
Я взял меню, протянул его даме и показал на кнопку звонка.
– Официант появится лишь после того, как мы позовем его. Хотите пообедать?
– Не-а, – по-детски ответила доктор.
– Тогда чаю с их фирменным кексом? – предложил я.
Лукерья молча кивнула, я нажал на кнопку, и через пару секунд к столику подошла пожилая женщина в белоснежном фартуке и с грифельной доской в руке.
– Здесь немолодые официантки! – удивилась женщина, когда мы вновь остались одни. – А почему вы сделали заказ не устно, а написали его на доске?
– Потому что весь штат, включая поваров, глухонемой, – объяснил я. – Владелец этого заведения убил двух зайцев. Он дал работу тем, кто лишен слуха и речи, и обеспечил посетителям уверенность, что их разговор не уловят чужие уши. Когда мы нажимаем на звонок, у персонала срабатывает вибрация на браслетах, плюс в подсобке мигает специальная лампа. Чек высокий, но ни один человек ни слова из вашей беседы не уловит. Сюда приходят, когда надо поговорить с уверенностью, что ничто не убежит в прессу… Вы отравили Елену Николаевну, потому что устали ждать, когда старший Деревянкин разведется?
Лукерья затрясла головой.
– Ч-что за бред! Вы ничего не знаете!
– А что мне нужно знать? – тут же осведомился я.
Доктор сжала губы. Я постарался ласково улыбнуться.
– Молчание – признак вины! Случай, когда метресса убивает законную супругу, чтобы занять ее место не редкость. Вы давняя любовница Владимира Федоровича, а он никак не разводился с Элли. Годы шли, вы не становились моложе. Сколько времени еще владелец сети клиник захотел бы поддерживать отношения? Сейчас вам слегка за тридцать – самый расцвет женской красоты. Но время – бегун, который не останавливается. Ахнуть не успеете, как прозвенит сорок, а там и пятидесятилетний юбилей близок! Да, вы прекрасный врач, наверное, хорошо зарабатываете. Кроме того, вы в сговоре с Жанной Васильевной, и уж точно не бесплатно с ней работаете. У вас солидный счет в банке, госпожа Виллер.
– Вам известна моя фамилия? – испугалась моя собеседница.
Удивительно, как наивна может быть дама с высшим образованием.
– Конечно. И адрес, и марка и номер машины в придачу. Вы сейчас в сложной, неприятной ситуации. Убийство человека – тяжкое преступление, и вы его хорошо продумали.
Раздался громкий звонок, я нажал на кнопку, и к столику подошла официантка с подносом.
– Что это звякнуло? – прошептала моя спутница.
– Кухня сообщила, что заказ готов, можно его подавать. Надо ответить. Если на кнопку не нажать, официантка не выйдет в зал… Впрочем, залом это помещение трудно назвать. Оно ведь маленькое, только для одной келейной компании… Но давайте вернемся к нашему разговору. Какая информация мне неизвестна?
– Долго рассказывать, – прошептала любовница врача.
– Я никуда не тороплюсь, – заверил я. – Целиком и полностью в вашем распоряжении сегодня, завтра и всю следующую неделю.
Тень улыбки промелькнула на лице женщины, и она вдруг сказала:
– Наверное, мне вас Господь послал – Он очень милостив. Не удивляйтесь, что так говорю, все детство с мамой в церковь ходила. А в подростковом возрасте взбрыкнула и отказалась даже ее порог переступать. Но, похоже, Бог меня, дуру, не бросил… Да, мы с Владимиром состоим в интимных отношениях. Только вы ничего не знаете, поэтому и напали на меня. Я не убивала Элли. Трудно представить, какой наивной дурочкой прожила я до тридцати с лишним лет… Ох, рассказ долгий!
– Готов внимательно его выслушать, – живо отреагировал я.
Моя собеседница обхватила себя руками.
– Но это получится прямо исповедь!.. Устала я очень! В груди ледяной кирпич лежит, нет сил больше терпеть. Да и Володя тоже извелся. Он думал, что нашел решение, но все оказалось намного сложнее, страшнее и довело нас почти до края… Ладно, не буду говорить намеками. Слушайте.
Глава тридцать вторая
Лукерью воспитывала мама, Светлана Сергеевна, о своем отце женщина ничего не знает. Когда малышка подросла и начала задавать вопросы, Светлана Сергеевна не захотела врать про капитана дальнего плавания, говорить, что «он погиб, спасая пассажиров», не поведала о разведчике, который сейчас «работает в чужой стране ради безопасности Родины». Мама сказала:
– Мужчина позвал меня замуж, но накануне свадьбы его машина сбила, мой жених сразу умер. Я осталась беременной.
В семь лет Лукерья поверила матери, но к четырнадцати годам она поумнела, к тому же в ее классе у многих детей не было отцов. Ребята много интересного порассказали девочке, и та заявила матери:
– Подавай на пособие, пусть государство на меня деньги дает.
– Мы не успели расписаться, – завела песню Светлана Сергеевна. – Как-то стыдно, до свадьбы согрешила.
– Глупости, – отрезала школьница. – В моем свидетельстве о рождении указано имя отца?
– Нет, – пробормотала мама, – его же машина сбила.
– Скажи мне его фамилию, отчество и имя.
– Зачем? – напряглась мать.
– Есть люди, которые бесплатно находят родственников таким, как я, – зачастила Луша. – Папа погиб, но, вероятно, у него остались родители, а они мои бабушка и дедушка. Может, еще дядя и тетя есть, вдруг они богатые? Мама Ленки Пименовой, тетя Вера, как ты, жениха лишилась за месяц до ее рождения. Тетя Вера сначала плакала, а потом догадалась поискать семью мужчины. Нашла! Дальше что? Пименовым новую квартиру купили, Ленку родные любят, деньги для нее дают. Давай попробуем, мама! Если тебе лень, сама займусь! Только скажи, как его звали.
– Не помню, – соврала мать.
– Врать плохо, ты мне так постоянно говоришь, а ведь лжешь, – прищурилась дочь. – Вот уйдешь на работу – я все обшарю и найду сведения. Без тебя обойдусь. Это мой отец! Имею право знать, кем он был! Вдруг мои дедушка и бабушка – известные актеры? Или ученые! Или адвокаты! И они богатые!
– Доченька! – взмолилась Светлана Сергеевна. – Не надо! Во всем я одна виновата. Мужчина жив, но он женат, в семье есть дети. Сама ему на шею повесилась. Он сразу предупредил: «Не вздумай забеременеть». А мне хотелось ребеночка, возраст поджимал, тридцать пять пробило.
– Ясно, – пробурчала дочь. – А Лукерьей меня кто назвал?
– Конечно, я. Он даже не знает, что у него дочь есть. В честь своей бабушки тебе имя дала.
– Поняла, – кивнула школьница и больше бесед на эту тему никогда не заводила.
Когда Луша перешла в восьмой класс, Светлана Сергеевна предложила ей после экзаменов поступить