Впрочем, это была не самая большая проблема оборотня. Больше чем проблемы стаи, которых во все времена было достаточно, Виктора волновала Ирэна. За эти месяцы их отношения с мертвой точки не сдвинулись. После возвращения из Хофтерфилда, ведьма вернулась в нейтральные земли, а Виктор в свой дом.
Ведьма пыталась обустраивать свой быт, Виктор разобраться в себе. Альфа работал, ночи проводил на кладбище. Только теперь он не тосковал по потерянной любви. Он чувствовал, что отомстил за нее. Смерть Мади принесла удовлетворение. А еще, он узнал подробности смерти Карины. Благодаря Адаму в руки Виктора попал рапорт Карины своему руководству о том, что она беременна от Альфы, и хочет отдать ребенка.
Для Виктора это был еще один шок. Возможно, если бы Мади остался жив, то тоже удивился. Потому что рапорт был написан за три недели до исчезновения Карины. Что случилось с женщиной потом, после или во время родов, узнать уже не удалось.
Долгими ночами Виктор сидел на могиле женщины и думал о ее чувствах. Любила она его? Был ли он ей хоть немного симпатичен? Что он сам чувствовал к Карине? Вопросы бродили в волчьей голове, но не находили ответа.
Виктор злился на себя, на Ирэну, на Карину. Но больше на себя. Он должен был понять, что встретил не ту. Должен был почувствовать подвох. Но пришлось себе признаться в том, что даже если он чувствовал неладное, мастерски игнорировал этот факт.
С Ирэной все это время они почти не виделись. Женщина не приходила к нему, он время от времени собирал городские байки о ведьме в нейтральных землях. Сплетники рассказывали, что молодая ведьма в разы сильнее старухи Люлю, что у нее скверный характер и тяжелая рука. А проклятья молодой ведьмы такие ядреные, что годами от них избавляться будешь и не избавишься.
Все эти сплетни Виктора забавляли, но он так и не смог заставить себя навестить Ирэну. Боялся. Он сравнивал ее с Кариной и понимал, что и близко к ведьме не чувствует того, что когда-то чувствовал к ее сестре. Это угнетало Альфу. Его волк хоть и тянулся к паре, но не настолько сильно, чтобы человек это не мог контролировать.
Иногда Виктор думал, что если бы ведьма сама пришла к нему, он бы ее не выгнал. Наоборот, был бы рад ее видеть. И, скорее всего, уже не смог бы отпустить. Но ведьма на то и ведьма, чтобы уметь своим упрямством все испортить.
Все изменилось зимней ночью. К этому времени Виктор с Ирэной не виделись уже несколько месяцев. Оборотень все реже посещал кладбище, а его волк, уставший от многолетних страданий, хотел просто остаться дома. Не бегать по лесу, охотясь за призраками врагов, не выть на луну, не мерзнуть на сырой могиле.
В ту ночь Виктор сидел у камина и думал о ближайшей поездке в Хофтерфилд. Ему нужно было переговорить с Тиберием о новых торговых соглашениях. А еще, очень хотелось увидеть дочь. Как ни странно, но, несмотря на то, что Ева в его жизни появилась совсем недавно и фактически была чужой, он по ней скучал. Время от времени они перезванивались. Она рассказывала про Винса, про Адама, про свою работу. Но этих коротких разговоров Виктору все равно не хватало для того, чтобы полностью удовлетворить потребность в общении с дочерью.
Еще Виктор знал, что Ева общается с Ирэной. Иногда, новости о жизни ведьмы он узнавал именно от нее. Вот только в последнем их разговоре Ева старалась избегать этой темы. Почему-то он вспомнил об этом только сейчас. Спустя три дня, после звонка.
Сидя в плетеном кресле, Виктор попытался отмахнуться от дурного предчувствия, но ничего не получалось. Оно зудело где-то в районе мозжечка и не давало расслабиться. Спустя полчаса Виктор не выдержал, обернулся и в шкуре зверя выскочил на улицу. Ноги сами несли его в нейтральные земли. Волк сосредоточенно перебирал лапами, выбирая самый короткий маршрут, но ветер и зарождающаяся пурга заставляли его замедлиться. Дорога заняла слишком много времени. До дома Ирэны оборотень добежал только к рассвету.
Первое, что его насторожило, отсутствие дыма в печной трубе. Волк почему-то был уверен, что ведьма любит тепло и печь, особенно в такую погоду, должна была топиться чуть ли не круглые сутки. Света в окнах тоже не было, двор замело снегом. Сам того не ожидая, Альфа испугался. Испугался так сильно, что обнаружит пустой дом, и больше никогда не увидит ведьму, что сам не заметил, как оказался внутри промерзшего помещения. А потом испугался еще сильнее. Потому что Ирэна была дома.
Женщину он нашел на печи. Она была закутана в несколько одеял, дрожала от холода и не понимала что происходит. К счастью, волк, в критических ситуациях действовал быстрее, чем принимал решения человек. Зверь оттолкнулся от деревянного пола и запрыгнул на печь и накрыл горячим телом продрогшую женщину.
Болела Ирэна долго. Несколько суток она не приходила в сознание. Врачи разводили руками и не знали, как помочь ведьме. Все это время Виктор не находил себе места. Он оставался в доме, Ирэны, топил печь, ухаживал за больной и раз за разом отправлял кого-нибудь из подчиненных за новым, бесполезным врачом.
Перевозить Ведьму в больницу все наотрез отказывались. Такую поездку она могла просто не пережить. На третьи сутки Виктор совсем отчаялся. Не понимая, как помочь Луне оборотень нашел телефон Матильды. Он был уверен, что женщина, которая спасла Ирэну много лет назад, ему поможет. Хотя бы подскажет, что делать.
Виктор долго и сбивчиво объяснял волчице, что произошло с Луной. Как он ее нашел на остывшей печи, зачитывал заключения врачей, перечислял бесполезные лекарства. Матильда молча выслушала оборотня и спросила:
– Что ты от меня хочешь? – Безликий голос волчицы пробрал до костей.
Таким голосом говорили о покойниках. О тех, по ком еще болит, но чью смерть уже приняли.
– Матильда! – Не выдержал Альфа. – Как мне ей помочь?
– Ведьмы сами решают, когда им уйти. Не мешай ей.
Виктор хотел ей ответить, надавить ментально, заставить объяснить, что значат ее слова, но Матильда положила трубку и больше на звонки не отвечала. Виктор, не помня себя от безысходности, снова полез на печь. Почему-то ему казалось, что именно там Ирэна была в безопасности. Что жар печи не даст ей оставить его одного.
Волк помнил ярость, когда пропала Карина. Помнил боль, когда нашел ее на своем пороге. Но это не шло в сравнение с