О возвращении в хоккей в постпандемийный сезон речь не шла. Его клуб из Профессиональной хоккейной лиги хоть и поддержал своего игрока во время восстановления, но вернуть парня к тренировкам с основным составом не решался.
Данька не отчаивался. Он уже не так безумно грезил о сборной и контрактах с клубами из самых лучших лиг. Он понимал, что начинать придётся всё сначала. Теперь он просто хотел играть.
Год прошёл для него в удовольствие. Он постепенно набирал потерянную форму и чувствовал, что может больше. Много времени проводил рядом с отцом, пропадал в спортзале и следующим летом уже прекрасно чувствовал себя на предсезонном сборе «Энергии».
На улице стоял тёплый август. Небольшая машинка цвета петроль лихо завернула во двор Ледового дворца, аккуратно припарковалась на свободное место, и из-за руля выбралась Саша. Сжимая в ладони автомобильный ключ, она прошла до крыльца и поднялась по ступенькам.
У двери в тренерскую послушно сидел рыжий Шайба, и Саша сразу догадалась, что папа на месте. Она погладила пса по голове и без стука толкнула дверь.
– Чего это ты его выставил?
– Я? – удивился отец. – Это он, наверно, с площадки удрал. Надо сказать Данилу, чтоб не терял этого хвоста. В последнее время он слишком самостоятельный стал! То девчонки из кафе его приведут, то охрана где-нибудь во дворе поймает.
– Вот ты какое хулиганьё! – пожурила она питомца и, наконец, подняла глаза. – Ого! Привет! Ты как тут?
Прислонившись к подоконнику, ей улыбался Нестеренко. Он оттолкнулся от опоры и приблизился к девушке, по-дружески обнимая:
– Привет, Санёк! Ты же знаешь, я часто бываю в городе. Почти безрезультатно, правда, – грустно сверкнули голубые глаза, и он снова постарался нацепить весёлую улыбку.
– В городе – да. А у нас в Ледовом я тебя давно не видела, – и она перевела взгляд на папу, одновременно поднимая вверх указательный палец и догадываясь: – А! Я поняла! Ты собираешь новую команду!
– Ничего-то от тебя не скроешь, – вздохнул Дмитрий Сергеевич. – Да, мы как раз болтали о такой возможности, чтобы Ивана сюда вернуть хотя бы на сезон.
– Да разве он согласится?! – фыркнула Саша, толкая Ваньку в бок.
– А вдруг соглашусь, – поддразнил её Ваня. – Ты сильно занята? – и вдруг предложил: – Пошли в кино с тобой? Помнишь, ты мне проспорила?
Саша покосилась на папу, и тот, всё ещё копаясь в своём ящике, удивлённо посмотрел сначала на него, а потом и на девушку.
– А помнишь, я тебе зуб выбила? – парировала она.
Отец и Ваня расхохотались. Нестеренко приподнял указательным пальцем верхнюю губу и продемонстрировал новенькую пломбу:
– Если тебе что-то не понравится, можешь выбить ещё раз! Короче, – снова обнимая её за плечи, Ваня настойчиво повлёк девушку на выход: – Дмитрий Сергеич, я её забираю! Пошли, не упирайся! Шайба, давай с нами!
– Ключ! – только и вымолвил тренер.
Саша перестала сопротивляться, разжала ладошку с ключом, и парень живо передал его Анисимову. А потом схватил её под локоть, похлопал себя по бедру, подзывая пса, взял его за поводок и вывел обоих из кабинета.
У Саши не было больших планов на сегодняшний день. Да и вообще не было никаких особенных планов. Она теперь старалась ни о чём не мечтать и ни во что не верить так, чтобы потом не разочаровываться. С тех пор как Денис выбрал играть в ПХЛ, что-то внутри неё как будто надломилось. Он ещё приезжал пару раз перед тем, как подписать контракт с питерским клубом. Снова звал с собой и упрекал её в том, что она увязла здесь, как в болоте. И это оказалось даже больнее, чем когда-то папин запрет играть в хоккей.
Она следила за его успехами в новой команде и очень хотела, чтоб они были. Но, как и пророчил тренер Анисимов, его сначала посадили в запас, а потом и вовсе отправили в дубль[7]. И Денис выл от несправедливости. Словно сама судьба противилась тому, что он выбрал именно этот путь.
Тот сезон вообще для всех выдался непростым из-за ограничений и карантина. Они почти не виделись и всё чаще стали ссориться по телефону. А потом звонки стали реже, и вскоре всё просто сошло на нет.
Она приняла это расставание стойко, жалея о том, что всё случилось вот так банально, и думала, что, может, она и в самом деле оказалась не права и надо было ехать вместе. Чтобы снова быть его поддержкой и разделить с ним этот нелёгкий путь. Но теперь ей казалось, что уже поздно.
Она не стала противиться, когда Нестеренко усадил их с Шайбой в свою новую чёрную машину и повёз в ближайший кинотеатр. В старом зале пахло пылью и ветхостью. Их пустили сюда всех втроём, и, отмечая, что здесь почти никого нет, Саша устроилась поудобнее в мягком кресле и почесала пса за ухом.
На большом экране показывали чёрно-белый фильм. «Римские каникулы», кажется. Она его ещё не видела, а Ваня, наоборот, угадывал фразы и с весёлым беспокойством поджидал самые интересные сцены. Это было как-то странно и удивительно, потому что парни в его возрасте обычно любят смотреть другое кино – супергеройское, безбашенное, с погонями и перестрелками. Так что в этот раз Нестеренко открылся ей с новой неизвестной и довольно приятной стороны.
Они провели здесь чуть больше часа, и Саша успела немного расслабиться. Герои вели свой диалог, музыка играла, и прерывать это чудесное действо разговорами не хотелось. Иван как будто тоже это понимал, чуть погодя он перестал болтать и позволил ей наслаждаться картиной.
Когда весёлый фильм грустно закончился, а Саша немного всплакнула, они снова оказались на улице, и Ваня пригласил её в открытое летнее кафе напротив кинотеатра. Саша с улыбкой согласилась.
– Ты надолго к нам приехал? – спросила она, выбирая в меню лимонад и мороженое.
– На пару дней, – ответил парень. – Пока. А дальше будет видно.
– Ольга совсем не идёт на контакт?
Он отрицательно качнул головой и назидательно на неё посмотрел:
– Тебе не приходило в голову, что ты поступила с Ковалёвым так же, как она со мной?
Саша непонятливо хлопнула ресницами, и он пояснил:
– Ну, помнишь тот день, когда я чуть на тебя не наехал? Ты мне тогда сказала, что, если бы у тебя был хоть один малюсенький шанс играть в настоящий хоккей, ты бы тоже выбрала развиваться. Помнишь?
Она скрестила руки и, нахмурившись, отвернулась в сторону. А потом, набрав побольше воздуха в лёгкие, тихонько произнесла:
– Я его отпустила!