— Начните с поселка. А через годик получить разрешение на завод будет проще.
— Вы что-то знаете?
Но он только загадочно улыбнулся, а я продолжил биться в стенку лбом.
Пышная, пыльная, долгая и бестолковая бюрократия выбесила меня всего за несколько дней и я уже всерьез подумывал, а не дать ли денег каким-нибудь боевикам (а тут они точно в количестве, как минимум, анархисты должны водиться), чтобы всю эту плесень к едрене фене поубивали. Удерживало понимание, что и без меня тут найдется кому разжечь гражданскую войну. И вообще, это же не наш метод!
От радикальных мер меня спас еще один визит. Секретарь-референт доложил:
— Вас хочет видеть Хосе Мария Абехоро Гонзало.
— Кто такой?
— Уроженец Сан-Себастьяна, — зачастил секретарь, заглядывая в папку, — Президент и управляющий строительной компании «Абехоман». У них большой портфель контрактов на общественные работы и строительство. В частности, они заняты на возведении Университетского городка в Мадриде и железнодорожной ветки Кастеллана. Большие связи в Астурии, Кантабрии, Стране Басков и Наварре.
Пока секретарь докладывал весьма подробную справку, я сделал пометку — уточнить у Панчо, кто собирал досье, такая дотошность заслуживает поощрения.
— Хорошо, назначьте встречу.
На следующий день в кабинет, где кроме меня скучал на кресле в углу Ларри, время от времени поправляя кобуру под пиджаком, вошел худощавый горбоносый испанец. Темные глаза под высоким лбом уставились на меня с интересом:
— Весьма наслышан, сеньор Грандер. Полагаю, у вас большие трудности с получением разрешений?
— Да, все верно, — я протянул руку.
— У меня довольно большой опыт в этом деле, — он пожал ее и чуть сощурился. — Если мы договоримся, я мог бы помочь…
Глава 7: Приходите к нам учиться!
Первый образцово-показательный коттедж для старшего персонала, предназначенный для Сурина, закончили быстро, и я уже понадеялся, что во второй въеду сам, однако хрен. Приехал законтрактованный главный инженер завода, мистер Джон Уолтер Кристи и с ходу высказался, что жить в гостинице в центре города (а приличные были только там) и тратить целый час в день, чтобы добраться в контору завода и обратно, слишком расточительно.
Сурин пожал плечами и уступил. Втроем, в сопровождении инженеров, охранников и секретарей, мы обошли площадки, где на уже размеченных участках шли земляные работы. Шли с бешеным темпом — рабочих рук хватало с избытком, несмотря на то, что большинству приходилось обитать в армейских палатках, пока не закончат жилье для рабочих. Просто мы платили землекопам по десять песет в день, что было вдвое больше, чем очень приличная зарплата поденщика, и это на фоне максимума, который получали в Астурии квалифицированные металлисты — песет по шестнадцать-семнадцать.
Рабочим поселком занимался Хосе Абехоро и получалось у него неплохо. Для экономии времени мудрствовать не стали, а попросту адаптировали готовый проект общежитий для Мадридского университета, выигрыш получился двойной — компания Абехоро строила то, на чем уже набила руку.
Проигрыш же получился в деньгах — да, Хосе сумел добыть нам все необходимые лицензии и разрешения, но стоило это немало. К тому же я подозревал, что изрядная часть этих бабок осела в карманах пронырливого испанца. Панчо только руками разводил и обещал наверстать в будущем — его «отдел» пока был слаб и не успел нарастить необходимой плотности информаторов и агентуры из местных. Я же относился к перерасходу философски — время сейчас стократ важнее денег, тем более Абехоро сумел выдурить из властей провинции налоговые преференции для нового завода.
На таком фоне неудовлетворенный у нас нарисовался один — Кристи. На малоподвижном узком лице инженера почти не проявлялись эмоции, разве что шевелилась щеточка жестких усов под длинным носом, но в целом долговязая фигура Джона Уолтера скорее выражала скепсис, чем восторг.
Он раскритиковал план, заставив покраснеть Сурина, пренебрежительно отозвался об эскизном проекте автомобиля «Атлантико», забраковал нескольких техников, нанятых на работу, словом, всячески изображал «новую метлу».
Общее настроение выразил Ларри, пробормотавший вполголоса, как только за Кристи закрылась дверь:
— Дать бы ему в рыло…
— Успеем, — поперхнувшись от смеха, я похлопал его по плечу. — Пусть сперва работу наладит.
— Наладит он, — сомневался мой охранник, — у него рожа вечно недовольного. Ну или жрет по лимону каждые полчаса.
Остальные инженеры и техники иногда тоже показывали норов, но в целом процесс притирки шел нормально. Днем кипела работа в двух импровизированных бюро — строительном и конструкторском, по вечерам завезенные господа инженеры дружно садились долбить испанский.
Школа при заводе работала в три смены, с утра до вечера, невзирая на дым и шум стройки — мы учили всех, начиная от чернорабочих. Если мастеров и техников можно было легко навербовать в Штатах, то персонал конвейера проще подготовить на месте. К тому же, по моему плану требовалось создать рабочие дружины из местных.
Не все шло гладко — во-первых, очень уж большой разброс в подготовке учеников, от совсем неграмотных, до имевших какой-никакой «аттестат», а во-вторых, очень мешала нехватка педагогов, готовых и умеющих работать с таким контингентом. А ведь через полгода придется открывать и техническое училище… Так что я старался навещать школу ежедневно, и сам на уроках испанского сидел, и за процессом приглядывал.
Иногда даже сквозь щелочку приоткрытой двери.
В оборудованном под класс помещении у доски стоял Хавьер, высокий парень лет двадцати, и напряженно смотрел на квадрат с диагоналями, нарисованный мелом на черной поверхности.
Учитель дон Херонимо, вылитый Дон Кихот, если бы не маленькие настороженные глаза, молча отошел к окну, в котором по огонькам угадывались улицы города и участки стройки. Оттуда было удобнее наблюдать за мучениями Хавьера, сжавшего губы в тонкую полоску. Где-то на улице ветер раскачивал дерево и оно мерно стучало веткой о стену «тук-тук-тук», будто отсчитывало секунды до того момента, когда лопнет терпение дона Херонимо.
— Ну же, Хавьер! — резко оборвал тишину учитель, для акцента стукнув костяшками пальцев о подоконник. — Или ты решил, что задача решит себя сама?
Парень еще немного побуравил доску тяжелым взглядом, неуверенно поднял руку, ткнул в вершину квадрата, но кусочек мела вырвался из пальцев, упал на пол, подпрыгнул и покатился между столами, оставляя белые следы.
— ¡Imbecil! — тихо, но отчетливо, чтобы его услышали все в классе, прошипел дон Херонимо.
Он подошел к Хавьеру вплотную, ткнул ему в грудь пальцем и еще раз прошипел, обдавая ученика табачным дыханием: — Ты позор для школы!
Смуглый Хавьер покраснел так, что это заметили не только сидевшие в слабо