От этого по её телу пробежала дрожь, а пальцы напряглись. Её бархатная кожа пахла непривычным ароматом — чем-то одновременно и пряным, и в то же время свежим, как горная прохлада. И этого запаха я возбуждался всё сильнее.
Наконец наши губы встретились в долгом, по-южному страстном поцелуе. Затем я обхватил её, чуть приподнял и уложил на мягкий матрас. Снова долгий поцелуй, во время которого моя рука оказалась под ночной рубашкой.
По телу Елены пробежала дрожь, когда мои пальцы коснулись внутренней стороны её бедра. Ладонь двигалась вверх, намеренно пропуская самую горячую точку её тела.
Она отвечала на поцелуй и одновременно стягивала с себя ночнушку. Моё тело, пусть и даже хорошо загорелое, казалось бледным на фоне смуглой, бархатной кожи.
Я оторвался от её губ и переключился на грудь, на её затвердевшие от возбуждения соски, одновременно лаская каждую пядь её кожи, но избегая самого заветного — низа живота. Елена тихонько постанывала от моих ласк, впиваясь пальцами в мои плечи и спину, её горячее дыхание обжигало мне шею.
— Возьми те же меня, сеньор! — страстно прошептала она.
Я оторвался от упругой груди и снова впился в её губы. Наши глаза оказались друг напротив друга, и я выполнил её желание. Она едва слышно охнула и прижалась ко мне ещё сильнее.
Мы быстро нащупали ритм и двигались словно любовники, знавшие тела друг друга очень давно. Каждый моё движение бёдрами, каждое усилие, переходило в плавное покачивание её бёдер, словно негласная эстафета наслаждения.
Мы покрывали тела друг друга поцелуями и время вокруг нас словно остановилось. Осталась только страсть и аромат её тела, который мне хотелось вдыхать бесконечно.
Мы лежали на смятой постели, уставшие и удовлетворенные друг другом. Елена устроилась на моём плече, обняв и закинув ногу на мою ногу. Ночная прохлада Анд проникала сквозь открытое окно, но даже ей было не под силу охладить пыл наших разгоряченных страстью тел.
— Ночь — моё любимое время, — сказала вдруг Елена. — Обожаю свежесть гор.
— Это в тебе говорят русские корни, — ответил я.
— Я думала об этом, — вздохнула она. А затем, после недолгого молчания, спросила. — Какая она, твоя страна?
— Россия? — я задумался. — Так сходу и не ответишь. Если попробовать описать, одним словом, то лучше всего подойдёт слово «необъятная». Или «невероятная». Наверное, второй вариант даже лучше. Определённо лучше.
— Невероятная… — проговорила Елена. Её дыхание приятно щекотало. — Расскажи больше.
— Представь себе, что садишься в автомобиль в городе Брест, который находится в самой западной части Российской Империи, и едешь в город Владивосток, который находится на востоке. Тебе предстоит проехать больше десяти тысяч километров. За это путешествие ты пересечёшь густые леса Белорусской губернии и Москвы, степи Русской равнины, Уральские горы, болота Сибири и переменчивый климат Дальнего Востока. Во Владивостоке ты можешь сесть на корабль, который довезет тебя обратно до Европейской части страны, но уже через льды Северного ледовитого океана. Ты можешь отправиться на юг, в древние Кавказские горы, или отправиться в полупустыни, где находиться огромный храм Будды, а дальше, за Каспийским морем бескрайний Казахстан. Или можно рвануть на север, в край вечной мерзлоты, где оленеводы занимаются своим промыслом… Россия поистине невероятна…
— Как бы я хотела побывать там… — мечтательно проговорила Елена.
— Так в чём проблема? — я погладил её по смоляным волосам. — Приезжай, я всегда буду тебе рад.
— Приехать? К тебе? — Елена приподнялась на локте и внимательно посмотрела мне в глаза.
— Ну да. Почему бы и нет.
— Нет, это невозможно. Моя жизнь тут, на границе гор и тропических лесов Колумбии. Тут мой дом, моё дело, доставшееся мне по наследству. Между прочим, единственный приличный бар в округе. По крайней мере, был…
— Все настолько плохо?
— На самом деле нет. Публика неспокойная и драки не редкость. Но вчера постарались как никогда раньше. После того, как тебя вырубили бутылкой, твои спутники словно с цепи сорвались.
— Я оплачу весь причиненный ущерб, — улыбнулся я снова поцеловал Елену. — Деньги не проблема.
— Сеньор настолько богат? — она посмотрела на меня с хитрецой. — Впрочем, нет, не стоит.
— Я настаиваю, — моя рука легла на её обнаженный живот.
— Не стоит… — выдохнула Елена.
— А мне, кажется, стоит… И сейчас я начну настаивать, пока ты не сдашься…
Моя рука скользнула вниз, пальцы легонько пробежали по внутренней стороне бедра Елены.
— Может я и соглашусь… — сказала она. — Но только если ты будешь настойчив. Очень настойчив.
— О, поверь, я буду!
— Тогда заткнись и возьми меня!
Елена обвила руками мою шею и страстно поцеловала.
Убеждение хозяйки заведения заняло около получаса. В этот раз нежность и ласки остались в стороне, уступив место настоящей латиноамериканской страсти.
— А ты умеешь настоять на своем! — кокетливо сказала Елена, убирая со лба локон черных, как смоль волос.
Мы лежали на подушках, разгоряченные и усталые.
— Только когда цель оправдывает средства, — я приподнялся на локтях. — Черт, как же хочется курить…
— Ты куришь?
— Вообще-то нет, но после такой страстной ночи это просто необходимо!
— Сигарет у меня в комнате нет, но есть отличные кубинские сигары.
Я удивленно приподнял бровь — никогда не видел женщин, курящих сигары. Елена, заметив это, улыбнулась.
— Люблю их терпкий вкус, но никогда не курю в затяг, — она грациозно встала с кровати и направилась к небольшому столику, чуть покачивая бедрами. Вскоре Елена протянула мне увесистую шкатулку из красного дерева, украшенную колоритной этнической резьбой в стиле южноамериканских индейцев. — Держи.
Я открыл шкатулку и обнаружил внутри десяток толстых сигар, коробку со спичками и посеребренную гильотину. Как-то давно, в своей прошлой жизни, мне доводилось пробовать курить нечто подобное. Но тогда мне не понравилось совершенно — слишком терпко, горько и вообще не вкусно.
— Ну допустим, — сказал я.
Елена устроилась рядом и вынула одну сигару.
— Лучшие в мире сигары делают у нас, в Южной Америке. А лучшие из лучших — это