Он неплохо говорил на русском, только иногда неправильно ставил ударения. Но Шеф прервал его жестом.
— Мальчик, прибереги свои речи для ушей туристов, — сказал он. — Давай уже, веди нас к самолёту.
На лице Хосе Мигеля нарисовалась досада, словно у ребёнка, выучившего стишок, но которого не попросили его рассказать. Но только лишь на мгновение — вскоре его рот снова расплылся в белозубой улыбке.
— Как будет угодно сеньорам! — слегка поклонился он. — Прошу, следуйте за мной!
Мы протиснулись через толпу к выходу на аэродром. Оказалось, что взлётно-посадочная полоса для частников была отгорожена от основной части трёхметровым сетчатым забором. По бокам располагались арочные ангары для самолётов, на самой полосе царило довольно оживлённое движение — небольшие и относительно крупные самолёты малой авиации, от винтовых крох, до реактивных супер-джетов, садились и взлетали.
— Долго нам идти? — спросил я, смахивая пот со лба.
— Самолёт вон там, — Хосе Мигель указал рукой направление. Судя по всему, топать было ещё прилично. — В ангаре.
Я надеялся, что там, в самолёте, нас дожидается холодное пиво. Но спустя полчаса ходьбы по изнуряющей духоте, когда мы наконец дошли до нужного ангара и Хосе Мигель отворил одну из створок, я оторопел. А потом расхохотался.
В ангаре не стоял самолёт, абсолютно ничем не напоминающий мои фантазии о «частном борте» — вместо современной машины с обтекаемыми формами и люксовым салоном, в котором можно сидеть, развалившись в кожаном кресле, попивая коктейли со льдом, стояла древняя рухлядь. Пара винтовых моторов на крыльях, дутый фюзеляж, обшитый давно не крашеным железом, на бортах изображение горячей брюнетки с аппетитными формами и надписью «Consuela». Только шасси у этого самолёта было любопытным — поплавки, как у гидроплана, но со встроенными колёсами.
— Ну хоть пиво то у тебя на борту есть? — спросил я с надеждой.
— Пиво? Нет, нет, нет! — замахал руками пилот. — Никакого пива! Море! Лететь долго, туалета нет, эмм… Ссать негде!
За моей спиной захохотал Дамьян, но тоже как-то с грустью.
Я повернулся к Шефу.
— И это твой «частный борт»?
— Кто скажет, что этот самолёт принадлежит авиакомпании, пусть первым кинет в меня банкой пива, — ответил Шеф с невозмутимым видом.
— Вот просто признайся, что ты сговорился со Снежаной! — продолжал возмущаться я. — Вы просто хотите, чтоб я чокнулся от вашего планирования перелётов, да?
— Мысль любопытная, но нет, вашество, — Шеф невозмутимо проследовал к трапу. — Зато не будем привлекать лишнего внимания. А это хорошо… О, тут и куры есть!
— Какие ещё куры⁈ — мы с Дамьяном переглянулись.
— Обычные. С перьями… — пожал плечами Шеф.
Я быстрым шагом подошёл к трапу, поднялся на пару ступеней и заглянул внутрь самолёта. В небольшом грузовом отделении и впрямь стояли две клети с курами. С живыми курами!
— Это что ещё за хрень? — рявкнул я на пилота.
— Курицы.
— Это я вижу. Что они делают в самолёте?
— Сеньор, я всегда их с собой беру…
— Но зачем? Зачем тебе в самолёте куры?
— Курицы?
— Да! — начал накалятся я.
— Есть, — Хосе Мигель жестами показал, как он ест куриную ножку. — Есть курицу! Однажды у меня кончилось топливо на недалеко от берегов Аргентины. Я сел на воду и ждал, когда меня кто-нибудь найдёт. Несколько дней, — он закатил глаза, вспоминая, и начал быстро загибать пальцы на руках. — Точнее две недели. И ел куриц.
— Кстати, очень практично, — кивнул Шеф. — И холодильника не надо.
— А почему по радио не вызвал помощь?
— Так аккумулятор сел, сеньор!
Я выдохнул. Увидел хохочущего Дамьяна и на мгновение весь этот сюр напомнил развод пилота Поликарпыча, когда он с серьёзным видом втирал мне байки про поломки своей птички. Но тут всё обстояло совершенно иначе.
— Ты же ведь не шутишь, да? — спросил я с нарочито серьёзным видом.
— Да, сеньор! — выпалил пилот, но потом замешкался, прокручивая что-то в голове. — То есть нет, сеньор, не шучу…
— Ох, чую хлебнём мы с тобой горя, Хосе Мигель, любитель курей, — проворчал я, закидывая сумку в салон самолёта. — Ладно, грузимся. Раньше вылетим, раньше этот кошмар закончится…
Пока мы обустраивались, Хосе Мигель настежь раскрыл ворота ангара, забрался в салон, запустил двигатели, а потом протиснулся к багажному отделению и принялся кормить свою кудахчущую живность отрубями из полупустого мешка, лежащего там же.
— Сеньоры! Двигатели прогрелись, и мы можем отправляться на материк, — торжественно заявил пилот, вернувшись на своё место.
Его пальцы защёлкали по клавишам и тумблерам, а затем он взялся за штурвал. «Consuela» медленно выкатилась из ангара. Хосе Мигель натянул на голову громоздкие наушники с микрофоном, вызвал диспетчера по радио и запросил разрешение на взлёт. Разумеется, весь этот разговор происходил на испанском, но судя по расслабленному виду Шефа, всё проходило нормально.
— Нам дали разрешение, — торжественно объявил пилот и показал большой палец, поднятый вверх. — Вылетаем, сеньоры!
Самолёт вырули на взлётно-посадочную полосу и быстро начал набирать ход. Спустя пару минут наш пилот плавно потянул штурвал на себя и самолёт плавно оторвался от бетона.
Вечерело. Остров Свободы, будучи в южных широтах, стремительно погружался в сумерки. Мы летели над побережьем на небольшой высоте. Тёмными силуэтами раскачивались пальмы, потревоженные ветром, яркими огнями светились проспекты и узкие улочки Гаваны, потом эстафету подхватили городки поменьше. Всё на Кубе ютилось у берегов — так уж сложилось, что исторически остров был чем-то вроде ворот в Южную Америку. Смешение культур, языков и традиций. Я дал себе обещание, что обязательно побываю здесь ещё раз — без всякой спешки. Посижу на ночном пляже с толстой гаванской сигарой и стаканчиком тростникового рома…
Вскоре мы отдалились от побережья. Огни Кубы остались позади и стремительно таяли в ночи, а перед нами расстилалось Карибское море, отделяющее нас от Южной Америки.
— Эй, Хосе Мигель! — обратился я к пилоту. — Надеюсь в этот раз топливо у тебя не закончится?
— Баки полны, сеньор. Заказчик распорядился, чтобы всё было по высшему классу!
Глава 13
Тёмная южная ночь вступила в свои права. Тонкий