Впрочем, несмотря на изумительный вид и новые ощущения, мысли мои всё равно возвращались к разговору с англичанином, которого я повстречал в вип-зале аэропорта.
— Думаю, что наследник князя, выполняющий личные просьбы своего Императора, имеет вес при Дворе, — сказал Эндрю Стивенсон. Этой обтекаемой фразой он дал понять, что знает причину, по которой ЧВК «Пересвет» отправились в Серую Зону.
— Вы хотите передать послание Императору через меня, Эндрю? — спросил я прямо.
— Да, княжич, хочу, — кивнул англичанин и скривил губы в холодной улыбке. — Обычно я к подобным каналам связи не прибегаю, но обстоятельства не обычные.
Я устало вздохнул. Хоть мне и довелось сыграть главную роль во всей этой заварушке в Серой Зоне, но никакого желания вмешиваться в политику двух крупнейших на Земле государств у меня не было. Осталось только послать этого бриташку повежливей.
— Не могу вам ничего обещать, господин специальный представитель. Мне неизвестно, когда я вновь увижу его императорское величество. Лучше воспользуйтесь дипломатическими каналами.
— Что ж, — Эндрю Стивенсон смерил меня долгим, оценивающим взглядом. — В прошлый раз вы показались мне куда более разумным… и амбициозным.
— Не люблю, когда меня пытаются использовать в качестве передаста, — этот лощёный тип с безупречной дикцией начинал меня утомлять.
— Не понял, княжич, — англичанин нахмурился.
— Это игра слов, господин специальный представитель. Думали бы по-нашему, поняли бы на раз два, — улыбнулся я как можно дружелюбней. — Но я переведу — поищите другого гонца. У меня отпуск, мне неинтересно.
В тишине роскошного зала ожидания отчётливо скрипнули зубы Эндрю Стивенсона. Видимо, бывший посол Британской Конфедерации к подобной прямолинейности не привык. Меня развеселила эта мысль и я снова расплылся в улыбке.
— Что-нибудь ещё, господин специальный представитель?
Эндрю Стивенсон поднялся из кресла, одёрнул дорогой пиджак, и зашагал прочь.
— Свалил по-английски, не прощаясь, — хмыкнул я. — Скатертью дорога!
Предчувствие мне подсказывало, что с этим типом мне ещё предстояло пересечься. Возможно даже, что я нажил себе врага, но в данный момент мне было всё равно.
Сверхзвуковой авиалайнер начал снижать скорость и одновременно опускаться к облакам, пока вскоре не нырнул в них. С минуту белёсая мгла закрывала обзор, но вскоре она осталась наверху, а под крыльями авиалайнера разверзся бескрайний простор Атлантического океана. Впрочем, бескрайним он был недолго — наш борт начал менять курс и вскоре на горизонте показались вкрапления островов, отделяющих Карибское море и Мексиканский залив от Атлантики.
Я посмотрел на наручные часы — судя по всему мы сядем в запланированное время.
— Эй, Дамьян, тебе осталось сидеть в этой чертовски неудобной позе совсем немного, — я ткнул серба локтём.
— Хвала Богу, ваша светлость! — прокряхтел тот. — Затекло всё!
— Так встал бы, размялся.
— И этого разбудить? — сказал Дамьян шепотом, кивая на Шефа.
Спустя пятнадцать минут под фюзеляжем проносилась изумрудная зелень пальм, песчаные пляжи Карибского моря, полные отдыхающих туристов, а затем авиалайнер мягко коснулся посадочной полосы.
— Меко слетање, — довольно пробурчал серб. — Пилот настоящий профи!
От соприкосновенья шасси с бетоном проснулся Шеф. Он слегка навалился на Дамьяна, чтобы выглянуть в иллюминатор на замедляющийся пейзаж.
— Чёрт, жара под сорокет, — проворчал он, пряча маску для сна в карман и тотчас достал цветастую панаму с попугаями. — Тебе бы, вашество, неспокойную головушку тоже прикрыть.
— Уважаемые пассажиры! Наш борт прибыл в пункт назначения — в Международный аэропорт имени Хосе Марти, остров Куба. Температура за бортом тридцать девять с половиной градусов, солнечно…
Мы с Дамьяном переглянулись.
— Почти стопроцентное попадание! — сказал я с восхищением.
— Помотайся с мое по тропикам и не только температуру определять начнёшь, вашество, — усмехнулся Шеф.
Никакой стыковки с терминалом аэропорта не было и в помине. По высокому трапу мы спустились на раскаленный аэродрома. Благо, кладь у нас была только ручная и не пришлось ждать, пока разгрузят багаж.
Шеф взвалил сумку на плечо и деловито зашагал в сторону терминала.
— За мной, салаги! Старина Шеф покажет вам, что и как тут устроено!
Мы с Дамьяном снова переглянулись, но подчинились. Шагать пришлось примерно полкилометра. Расстояние, вроде и небольшое, но температура и влажность делали своё коварное дело — пот катился с нас в три ручья.
К моему удивлению, дойдя до терминала, мы не направились в зону паспортного контроля. Вместо этого Шеф дал нам знак остановится, а сам подошёл к одному из охранников и что-то тому сказал. Тот зыркнул на нас подозрительным взглядом, а потом качнул головой в сторону неприметной двери, предназначенной для персонала. Я с тоской посмотрел на терминал, где за стеклянным витражом наверняка работали кондиционеры и вновь зашагал за Шефом. Меня радовало только одно — в Южную Америку мы полетим частным бортом со всеми причитающимися удобствами!
Мы прошли несколько коридоров, спустились по лестнице на цокольный этаж, свернули в какой-то технический тоннель с коммуникациями и вскоре оказались в другом здании. Это тоже был аэропорт, только для малой авиации. В помещении было шумно и душно — здоровенный кондиционер едва справлялся с жарой и жутко тарахтел. Пахло потом и табаком. Шеф покрутил головой, но видимо не увидел того, что искал, и подошёл к ближайшему охраннику.
— Buenas noches, oficial. Estamos buscando un piloto llamado José Miguel. Nos está esperando, — сказал он с небольшим акцентом.
— José Miguel? — переспросил охранник, а затем громко свистнул и крикнул, — Oye, José Miguel! Aquí te preguntan algunos rusos!
Из толпы вынырнул парень лет двадцати пяти. Смуглая кожа, кучерявые волосы, белозубая улыбка. Одет он был в светлую рубаху и такие же шорты. На ногах сланцы, на шее повязан красный платок.
— Это наш пилот? — скептически посмотрел на парня Дамьян. — Сопљак уопште!
В моей голове поселилось гаденькое предчувствие того, что что-то тут не так. И дело было даже не в молодости пилота… Точнее не только лишь в ней.
— Сеньоры! — воскликнул паренёк, когда приблизился к нам. — Приветствую вас на Кубе, острове Свободы! Моё имя, — он положил руку на грудь, — Хосе Мигель!