Прервемся, чтобы вспомнить, что в упоминаемые нами времена женщина могла иметь ограниченный список целей и задач – семья, дети, хозяйство, поэтому стоит отметить, что желание спасти страну было не то чтобы дерзким, а просто абсурдным.
Естественно, чтобы заявить о нем миру, нужно была веское алиби, например, избранность Богом. Короли были, рыцари приелись. Требовалось нечто эпатажное, привлекающее внимание, и в то же время, близкое народу. Кто, как не чистая и богобоязненная дева, могла лучше всего подойти под эту роль? Стоит отметить, речь не идет о расчетливости, скорее интуиции и искренней вере в собственную миссию.
Не спросив разрешения и даже не простившись с родными, что в те времена было опрометчиво, смелая француженка покинула деревню и добралась до ближайшей крепости, где заявила, что сам Господь приказывает ей снять осаду с Орлеана и короновать в Реймсе дофина Карла.
Горожане собрали деньги и купили Жанне лошадь и оружие, крестьяне снабдили ее едой. Когда посланница народа оказалась у дофина, ее ждало несколько недель дознаний местных богословов и юристов, чтобы убедить власть имущих, что ее не подослал дьявол.
Воительница применила свой главный талант – тонкое умение работать с целевой аудиторией: как грамотно воздействовать на толпу, находясь рядом в зловонных окопах и вкушая скудную пищу, и дать понять, что она одна из них, так и работать с верхами, убедив, что стране нужен герой, но не недосягаемый и потерявший доверие король или феодал, а человек из низов, избранный высшими силами.
Случай был на стороне Жанны. Говорили, что она голыми руками потушила знамя, загоревшееся от факела, затем англичане, уверенные в колдовских чарах, принялись бежать, а Жанна написала письмо английским властям, приказывая «отдать деве, посланной богом… ключи всех городов, которые вы взяли и заплатить за то, что владели Францией».
«Жанна д’Арк на коронации Карла VII в Реймском соборе», Жан Огюст Доменик Энгр, 1854 г. / Лувр, Париж
«Жанна д’Арк», миниатюра XIX–XX веков. / Национальный архив Франции
В результате Орлеан был освобожден, а Реймс и другие города сдались французам без боя.
17 июля 1429 года дофин торжественно короновался в Реймсе под именем Карла VII. Чтобы Жанна могла принять участие в коронации, ей был присвоен дворянский титул и фамилия д’Арк.
Этот день изобразил на своей картине мастер академической живописи Жан Огюст Доменик Энгр.
Согласно принятому в то время пафосу изображения исторических событий, Энгр выводит воительницу на первый план, будто заставляя нас смотреть на нее снизу вверх.
В ногах лежат снятые перчатки и шлем, обнажая и создавая контраст между белоснежной кожей девы и железом, покрывающим остальные участки тела. Ее обмундирование, дополненное разными видами оружия, явно намекает на то, что в бою она не из тех, кто стоит в стороне. При этом, согласно духу времени послереволюционной Франции, Жанна изображена немного по-античному – с выверенными чертами лица, чувственными губами, но и будто святая в процессе обретения просветления – со взглядом, направленным вверх. Любопытно, что Энгр изобразил ее с нимбом, несмотря на то, что канонизирована была она лишь в 1920 году.
Дева одной рукой опирается на алтарь, а второй держит знамя. Воин от Бога, союз оружия и духовной силы.
Обратите внимание, что на втором плане художник помещает представителей трех сословий: рыцаря, монаха и крестьянина, будто подтверждая тезис о том, что спасительница Франции могла найти ключ ко всем. Есть здесь и маленькая шалость – крестьянин со сложенными в молитве руками – это автопортрет самого мастера.
Перекликается с Жанной кисти Энгра миниатюра XIX–XX веков. Воительница изображена в латах, с оружием и знаменем, но явно с намеком на святость – отрешенный взгляд, смотрящий сквозь мирское и золотой фон, издревле символизирующий горний мир, отсылают нас к иконе.
Довольно быстро растущая популярность Орлеанской девы начинает тяготить окружение короля, да и самого Карла VII. Она кажется им слишком импульсивной, мало контролируемой и склонной к рискованным наступательным операциям.
На миниатюре XIV века предводительница французской армии изображена во время попытки освободить Париж от бургундцев.
Мы видим разношерстную армию, несущую укрепления, стреляющую из луков и пытающуюся подобраться к городу.
Художник продумал композицию так, что Жанна д’Арк стоит прямо напротив ворот, будто противостоя мощи неприступной крепости. Ощущение внутренней силы усиливается благодаря контрасту между динамичными движениями солдат и ее статичной позой. Воительница в полном военном обмундировании со шлемом на голове абсолютно беспристрастно и без тени страха стоит напротив армии противника и указывает рукой в белой перчатке вперед. Она настолько уверена в том, что земное оружие ничтожно перед силой веры, что даже не вытащила меч из ножен.
Однако в этом бою Жанна получила тяжелое ранение, а в последующем, скорее всего вследствие предательства, попала в плен к бургундцам.
Король и свита не сделали ничего, чтобы ее спасти, поэтому героиня была продана англичанам, которые прекрасно понимали, что в случае казни Жанна приобретает ореол мученицы, погибшей за свободу и независимость, и вернули ее на родину. С помощью продажного французского церковного суда Жанну хотели обвинить в колдовстве, стараясь максимально ее дискредитировать и тем самым, заодно, поставить под вопрос легитимность власти короля Карла VII.
«Жанна д’Арк в молитве», Джон Эверетт Милле, 1865 г. / Частная коллекция
«Жанна д’Арк», Данте Габриэль Россетти, 1882 г. / Музей Фицуильяма, Кембридж
Обвинение в колдовстве развалилось, и Жанну в итоге признали виновной в ереси, ношении мужской одежды и, как это ни нелепо звучит, в неуважении к собственным родителям.
Пожалуй, именно в момент разочарования в тех, в кого поверила наивная избранница, изобразил ее прерафаэлит Джон Эверетт Милле.
Стоя на коленях, с обращенным к небесам взору, она будто спрашивает, верным ли путем шла? Можно ли было его избежать? Достаточно ли сил она приложила?
Даже облаченная в латы и с мечом в руках, Жанна не выглядит воинственной, скорее женственной и смиренной. Ее красная юбка стекает по коленям и полу, будто предрекая мучительную смерть.
Примечательно, что другой мастер братства прерафаэлитов, Данте Габриэль Россетти, обратился к образу средневековой героини за несколько дней до своей смерти.
Его воительница, умело сочетающая в себе черты всех женщин, в которых был влюблен художник, изображена крупным планом с прижатым к