— Ситуация, несомненно, сложная, — начала она. — Придется в этот раз подписывать соглашение на стороне Царства Польского. Это необходимо, чтобы как-то уладить столь щекотливую ситуацию. Но, как мы оба понимаем, это непростая задача. Ведь так?
— Ты прекрасно угадала мои мысли. Я как раз думал, кого отправить, — кивнул император. — Павел Петрович Вяземский кажется подходящей кандидатурой. У него есть опыт общения с поляками. А также мудрость, что он заработал годами.
Тут на лице Авроры Сергеевны появилась едва заметная улыбка. Она наклонилась вперед, словно собираясь поделиться секретом.
— Несомненно, Вяземский — прекрасный и опытный человек, однако его взгляды могут самую малость разниться с действительностью. Все же он застал Речь Посполитую, — начала она проталкивать собственную идею. — Думаю, в этом деле не помешал бы свежий взгляд. Как насчет того, чтобы в качестве помощника Вяземского отправить Максима Николаевича Темникова?
Император удивленно поднял бровь, но промолчал, ожидая продолжения. Такого хода он от сестры не ожидал. Все же Аврора весьма… сложно относилась к отпрыску своей знакомой.
— Этот юноша, по сути, спас соглашение, раскрыв замысел Дорохова. Более того, он защитил вас, рискуя собственной жизнью. Такое задание будет честью для человека, который совсем недавно прибыл в столицу. К тому же, если он, действительно, столь способен, как о нем говорят, пусть покажет все свои таланты на деле. Тем более, он будет лишь помощником и не будет иметь решающего мнения.
Алексей Сергеевич задумчиво потер подбородок. Его глаза на мгновение затуманились, словно он мысленно просчитывал все возможные последствия такого решения.
— Ты права, — наконец произнес он. — Это, в самом деле, неплохая идея. Темников молод, амбициозен, судя по его рвению, и весьма талантлив. Такое назначение не только даст ему шанс проявить себя, но и покажет нашу благодарность за его действия.
Аврора Сергеевна позволила себе легкую улыбку удовлетворения. Ее план начинал обретать форму.
— Распорядись о подготовке указа, — продолжил император. — Дату я оглашу позже, когда все детали будут согласованы.
— Конечно, — ответила Аврора, поднимаясь с кресла. — Я займусь этим немедленно.
Когда она уже была у двери, император окликнул ее.
— Аврора, — сказал он, и в его голосе прозвучала нотка неестественного для родственников холода, — я надеюсь, у тебя нет каких-то личных мотивов в этом деле?
Аврора Сергеевна обернулась, ее лицо было невинным, словно у дитя.
— Что вы! — ответила Романова с легкой улыбкой на устах. — Я думаю только о благе Империи. Как и всегда.
С этими словами она вышла из кабинета, оставив императора наедине с его мыслями. Алексей Сергеевич долго смотрел на закрывшуюся за сестрой дверь, размышляя о том, какую игру она ведет на этот раз. Но одно он знал наверняка — какими бы ни были ее мотивы, результат всегда оказывался на пользу Империи. И именно поэтому он позволял ей плести свою паутину. Увы, это лучше, если в империи появится другой владелец паутины.
А в это время Аврора Сергеевна шла по коридорам дворца, и легкая улыбка играла на ее губах.
Медальон с пауком, спрятанный в складках ее платья, словно потеплел, напоминая о том, что сети «Черной Вдовы» продолжают плестись, охватывая все новые и новые территории. И кто знает, может быть, молодой Темников станет одной из самых ценных фигур на этой доске, а может, станет очередной пищей для ненасытной паучихи. О, это будет очень забавное приобретение.
Глава 8
После событий на подписании соглашения, Императорские службы превратились в настоящий муравейник. Казалось, даже воздух в коридорах Судебного Бюро пропитался нервозностью и напряжением. Я уже потерял счет дням, проведенным за бесконечной бумажной работой. Стопки документов на моем столе росли с пугающей скоростью, словно грибы после дождя. Но привлекли всех внештатных сотрудников, так что жаловаться не приходилось.
Ярослав Левински, сидевший за соседним столом, выглядел не лучше меня. Его обычно лихо закрученные усы поникли, а в глазах читалась усталость пополам с раздражением. Это точно была работа не для него.
— Эй, Максим, — окликнул он меня, отрываясь от очередного отчета, — ты не находишь, что все это немного… чересчур?
— Ты о чем, друг мой? — я оторвался от бумаг и потянулся, чувствуя, как хрустят суставы. — О том, что мы превратились в канцелярских крыс, или о том, что половина аристократов Империи вдруг решила устроить публичное покаяние?
— И о том, и о другом, — Ярослав хмыкнул, откидываясь на спинку стула. — Честное слово, такое ощущение, что все вокруг сошли с ума. Вчера один граф прибежал с чистосердечным признанием в том, что десять лет назад подкупил судью ради выигрыша в деле о наследстве. И это притом, что дело давно закрыто, а судья тот уже два года как отошел в мир иной! Его даже не привлечешь к делу, а теперь необходимо прошерстить все остальные его решения на предмет таких же двояких решений!
— О, это еще цветочки, — усмехнулся я. — Ты слышал о графе Штольце? Тот решил, что лучше сдать всю свою сеть контрабандистов, чем рисковать быть пойманным во время проверок. А ведь его никто даже не подозревал! Впрочем, наказание он себе определенно скостил.
— Да уж, Его Императорское Величество знает, как навести шороху, — Левински покачал головой, его усы при этом печально качнулись. — Никогда еще не видел столько аристократов, готовых продать родную мать, лишь бы спасти свою шкуру.
— Что поделать, друг мой, — я пожал плечами, возвращаясь к документам. — Страх — великий мотиватор. Особенно, когда речь идет о возможности лишиться всего, что нажито непосильным трудом и нечестными махинациями.
Мы еще какое-то время обменивались подобными репликами, но работа не ждала. Я снова погрузился в море бумаг, чувствуя, как от напряжения начинает ныть шея.
Ключ, который передал мне Дорохов, жег карман, словно раскаленный уголек. Я уже выяснил, что он открывает ячейку в одном из самых защищенных государственных банков Империи. Но добраться туда в ближайшее время не представлялось возможным. Да и сама процедура получения доступа к такой ячейке требовала кучи разрешений и подписей. Похоже, Дорохов решил подкинуть мне не просто загадку, а целый ребус с подвохом, до которого еще черт сломит ногу, прежде чем доберется.
Дни летели один за другим, сливаясь в бесконечную череду отчетов, допросов и проверок.