Перед мысленным взором пронеслась вереница воспоминаний, посвященных их милому времяпрепровождению. Она вспоминала все: поцелуи в саду, прогулку в лесу, встречи на ужине, старую кухню, разговоры, завтраки, пикник…
Мелинда ощущала себя так, словно смотрит презентацию, где собраны самые счастливые слайды из ее жизни. И все было бы хорошо, если бы в один момент она не поняла, что Аллана больше нет, а перед ней – чудовище. Чудовище, гипнотизирующее ее пылающим взглядом.
Правда, открывшаяся Мелинде, была воистину ужасной.
Вместо красивого бледнолицего юноши над ней нависало невообразимое существо, такое же страшное и отвратительное, как и те покрытые шерстью клыкастые твари, что преследовали ее по коридору и в конце концов загнали в ловушку.
Это были Мортисы.
Мортисы, превратившиеся в кровожадных дьяволов. Огромных и страшных, напоминающих гигантских летучих мышей, выбравшихся из самих глубин ада. Невероятные, горящие огнем глаза, мощные звериные когти, огромные, влажные от слизи впадины носа, непропорционально большие акульи челюсти и исполинские черные крылья за спиной – вот истинное обличье членов семьи Мортис.
15
Буквально подпрыгнув на кровати и оказавшись на полу, Мелинда оглушительно завизжала.
Вся она была покрыта каплями холодного пота, а тело сотрясала лихорадочная дрожь. В ужасе оглядевшись по сторонам, она поняла: в комнате никого нет, и все это – лишь безумный сон.
Безумный кошмар.
Развалившись на полу, Мелинда сосредоточенно смотрела в потолок и анализировала привидевшийся сон. Она не могла понять, почему ее разум посетили такие безумные видения.
Ранее девушке приходилось читать о ночных кошмарах. Например, Мелинда посвятила много времени изучению трудов Эдена, Фрейда и Вольфсона, но как бы она сейчас ни старалась, не могла отыскать настоящую причину пригрезившегося кошмара.
Понятно, это всего лишь проявление подсознательных страхов и неуверенности, но откуда тогда взялись чудовища? Отвратительные волосатые тела, стекающая из носовой впадины вонючая черная слизь, исполинские крылья и звериные клыки – откуда все это взялось?
Время шло, и казалось, что идет оно нестерпимо долго.
Настал момент, когда Мелинде надоело лежать на полу и ломать голову над дурацким сном. Вместо того чтобы прозябать в бессмысленных думах еще несколько часов, она решила впустить в спальню живительный солнечный свет и немного отвлечься. Такой подход всегда ей помогал – солнечный свет рассеивал душевные неурядицы и заряжал Мелинду приличной порцией позитива.
Поднявшись и подойдя к окну, девушка одним резким движением распахнула шторы. В следующее мгновение Мелинда взвыла от пронзившей все ее тело адской боли.
Совсем не понимая, что с ней происходит, Мелинда упала на пол, судорожно свела над головой руки и попыталась отползти в тень, но у нее ничего не получилось. Девушка лежала на полу, совершенно беспомощная, и стонала, скрючиваясь от сильнейших приступов незнакомой, но очень острой боли.
Каждой клеточкой тела Мелинда ощущала жгучие лучи солнца, которые теперь почему-то не согревали, а коптили ее бледную кожу. Колющая, раздирающая изнутри боль, казалось, вскоре доберется и до души, и точно также испепелит ее, уничтожит…
Самое ужасное заключалось в том, что тело Мелинды будто окаменело. Девушка не в состоянии была даже сдвинуться с места, потому что ее собственные руки и ноги отказывались ей подчиняться. Беспомощно содрогаясь на мягком ворсистом ковре, в какое-то мгновение Мелинда ощутила тошнотворный жженый запах чего-то очень знакомого и приторного.
Запах горящего мяса.
Его она чувствовала всякий раз, когда мама готовила на ужин стейки или бекон. Такой праздник желудка случался редко, поэтому и воспоминания были довольно четкими. Запах готового блюда казался ей тогда самым аппетитным и манящим, но сейчас…
Стоило девушке взглянуть на обращенные к солнцу ладони, с ее губ сорвался крик. Руки с вспухшей бордовой кожей, вздувшимися кровяными волдырями и почерневшими ногтями были похожи на клешни уродливого чудовища, но никак не на руки юной семнадцатилетней девушки.
«Я горю, – пронеслась истеричная мысль, – горю заживо и совсем скоро превращусь в обугленного мертвеца…»
Глаза Мелинды наполнились едкими слезами, во рту образовался неприятный металлический привкус, а тело припадочно затрясло от неистовых судорог.
Девушка не могла определить, сколько времени продолжалась эта дьявольская пытка, не знала, как долго ей пришлось пролежать на полу, будто плавая в разъедающей кислоте, сгорая заживо от яркого солнечного света.
Это продолжалось до тех пор, пока входная дверь с грохотом не распахнулась и в комнату не влетела с криком близняшка.
– Господи, Мелинда! Кто-нибудь, на помощь! Скорее!
Вэлла со всех ног бросилась к окну и быстро задернула шторы. В комнате воцарился привычный полумрак, благодаря которому тело Мелинды наконец-то перестало содрогаться и постепенно обмякло.
Вэлла тут же выбежала из комнаты и несколько раз громко позвала на помощь, затем бросилась к стационарному телефону и быстро набрала нужный номер.
– Ох, Мелинда, я так… – радостно залепетала Вуди, но сестра резко прервала ее порыв.
– Это Вэлла! С этой тупоголовой девчонкой одни проблемы – она распахнула шторы!
– Что…
– Срочно, неси все от ожогов – воду, шины, стерильные бинты… Ножницы и растворы я найду… Скорее, черт тебя подери! Скорее!
Бросив трубку, Вэлла подбежала к стонущей Мелинде, опустилась на колени и принялась внимательно осматривать ее раны.
Все это время Мелинда пребывала в полубессознательном состоянии и не могла как следует внимать словам спасительницы. От страшной боли перед глазами все расплывалось. Она лишь чувствовала, как длинные ворсинки прилипают к ее обожженными кровоточащим ранам, заставляя еще сильнее выгибаться от чудовищных страданий. Все силы она тратила на то, чтобы ненадолго сдерживать вырывающиеся из пересохшего горла крики.
Вэлла понимала, что дела были действительно плохи, потому что большую часть кожи несчастной покрывали тяжелые ожоги, от которых избавиться просто так не получится. К сожалению, свободная безрукавная ночнушка не смогла защитить тело Мелинды от губительных солнечных лучей. Более того, ткань прилипла к коже, снять ее было невозможно. Помимо этого, у Мелинды сильно опалилось лицо: тонкие лоскутки кожи отслаивались уродливой бахромой, а на голове осталась лишь страшная кровоточащая корка. Солнечный свет унес за собой всю девичью красоту, включая шикарную рыжую шевелюру, густые светлые брови и длинные ресницы. Мокрые бордовые пятна занимали около семидесяти процентов ее лица, а с глазами Мелинды творилось что-то поистине невообразимое.
Прерывисто трепещущие обожженные веки девушки напоминали Вэлле маленькие крылышки мотылька, обнажая под собой пожелтевшие и налившиеся кровью белки.
Зрелище было очень мучительным и душераздирающим.
– Ч-что со мной? – раздался хриплый, едва различимый в застоявшейся тишине шепот, который никак не мог принадлежать девушке-подростку.