— Эй! ты чё, сомлел? — по-крестьянски жесткая ладонь Михалыча съездила меня по носу, и я почувствовав, как потекла кровь, слизнул кончиком языка соленую жидкость…
— Лишь бы не обосрался… — хихикнул кто-то сбоку.
— Мне гарантии нужны… — не своим голосом, прохрипел я, так как во рту мгновенно пересохло.
— Гарантии ему… — кто-то ухмыльнулся, после чего меня скрючило от удара под ребра. Не настолько было больно, вложиться в удар нападавшим мешали подлокотники кресла, но физические страдания я изображал, как футболист сборной во время матча.
— Скажите, чего вы хотите от меня? — придал я голосу истеричности, но мне не ответили, как репку выдернули из кресла которое откатили в сторону, сбили с ног и попытались запинать под стол, но тут у них с развлечением не вышло, я кувыркнулся в угол и стал отбиваться ногами, отчего замарал одному из парней черные брюки, после чего мгновенно подвергся наказанию — на меня навалились с трех сторон и несколько раз больно ударили куда попало, не особо вглядываясь.
— Ну все, хорош, хорош! — Михалычу, до этого безучастно наблюдавшему за забавами своих подопечных, пришлось вклиниваться между моей тушкой и сопящими от злости парнями.
— Ну ты понял, что с тобой будет, если ты нам аппаратуру не отдашь? — председатель склонился надо мной.
Все тело горело огнем, говорить я не мог, поэтому только молча кивнул.
— Говори, куда спрятал?
— В гараже… — с трудом просипел я.
— В каком гараже? — удивился Михалыч: — В чьем?
— Ехать надо, показывать. — я откинулся к стене: — Общество «Лютик», по дороге к Затоке.
— Чего? — меня схватили за ворот свитера и встряхнули так, что в голове замутилось.
— Вы что, город совсем не знаете? — я зажмурил глаза, но даже перед закрытыми глазами плавали круги: — С Нового моста съезжаете на Затоку, а там, через пару километров гаражи капитальные, в два этажа.
— Сука! — Михалыч вскочил на ноги и отвесил одному из парней увесистую оплеуху: — Я смотрел, я смотрел! Куда ты смотрел?
— Понятно, значит не только соседи в Журавлёвку следили за моими погрузочно-разгрузочными работами. Один из банды Михалыча где-то прятался.
— Понятно. Говори, какой номер гаража, какой этаж… — Михалыч бесцеремонно вырвал клок бумаги из моего ежедневника и взялся за ручку.
— Мужик, ты считаешь, что я номер помню? — от удивления у меня глаза открылись: — Я вот рожу твою никогда не забуду, даже через десять лет, если где-то случайно встречу — вспомню. А цифры я не запоминаю, совсем не помню.
— Сука, он мне еще угрожает! — Михалыч собирался пнуть меня, но взглянув на мою зеленую морду, передумал: — Ладно, поехали.
Меня подхватили под руки, набросили на плечи куртку, а на голову надвинули шапку — «петушок», судя по всему, специально набекрень, после чего потащили на выход.
По обеденному времени, в коридорах офисного центра было пусто, поэтому, всякая надежда на божественное проведение и чудесное спасение быстро развеялась. Охранник в черной униформе, сидящий у входа в офисный центр на нас даже не посмотрел, увлеченно читая статью «Как удержать мужчину своей мечты» в толстом глянцевом журнале, а всякое желание кричать или вырываться убивал приставленный к моему боку свинокол, который я успел хорошо рассмотреть в кабинете — длины клинка хватило бы, чтобы пронзить меня насквозь, как жука булавкой.
Две развеселые девушки, идущие с обеда с пакетом, полным ватрушек, вежливо придержали дверь, пока меня выволакивали из фойе, даже не бросив в нашу сторону мимолетного взгляда — у всех свои дела, никто не смотрит по сторонам.
Меня запихнули на заднее сидение «жигуленка» — «тройки», зажав между щекастым и худым, скуластым парнем с криво набитыми татуировками на руках. Судя по ним, он лет с пяти должен был не вылезать от «хозяина», если попадет на настоящую зону, придется незаслуженные знаки воровской доблести стирать кирпичом, но это дело не мое…
Михалыч, что уселся за руль, видимо город все-же знал — за всю дорогу не дал мне ни одного шанса — честное слово, появился бы впереди патруль ГАИ или еще какая оказия, прыгнул бы на руль, пытаясь совершить ДТП, уж больно выразительно поглядывал на меня с переднего пассажирского сидения светловолосый владелец свинокола, периодически проводя наточенным лезвием по своей небритой щеке, так что щетина скрипела под ножом.
— Вот здесь, направо. — я мотнул головой и Михалыч направил машину к черному зеву распахнутых ворот, заехал в длинный коридор и остановился.
— Чё за нах? — длинный проезд, ограниченный справа и слева бесчисленными въездными воротами в гаражные боксы, терялся вдали, в неярком свете фар остановившегося на границе света и тьмы, автомобиля.
— Обычно свет тут горит. — пожал я плечами: — Вон, выключатель на стене черный…
— Миха, разберись. — председатель кивнул владельцу свинокола и тот, надув пузырь жевательной резинки, полез из кабины, несколько раз щелкнул выключателем, после чего заорал благим матом: — Михалыч, походу не работает…
— Тьфу ты, Боже ж мой, дебил. — Михалыч включил передачу, и мы покатили, оставив растерявшегося Миху стоять у выключателя.
— Вот здесь останови… — я мотнул головой на окрашенные суриковой краской ворота моего бокса, и «тройка», скрипнув тормозами, замерла, после чего все полезли из салона.
Дебил Миха (не мои слова) всё еще стоял у ворот и орал на всю округу: «Михалыч, меня забыли!», но к сожалению, на шум никто не вышел, очевидно, что электричество в гаражах отключили давно и надолго, оттого всяческие гаражные обитатели расползлись по своим домам и делам. И теперь я остался здесь наедине со своими похитителями. И еще к нам идёт крайне раздражённый Миха, поигрывая своим мечом. У меня в голове ложилась картинка, как меня летом достанут из глубокой ямы в гараже, потому что я завоняю, и соседи почувствуют запах… И завалит меня именно Миха, вон он какой злой плетется, и жить мне осталось всего несколько минут, пока этот дебил дойдет до нас, а эти уроды, открыв мой бокс, поймут, что никакой импортной техники здесь нет…
— Давай я открою… — я отпихнул плечом щекастого, что матерясь, ковырялся моим ключом в моем замке, так как надо было знать, какой стороной вставлять ключ в замочную скважину…
— Сейчас свет включу… — распахнул я калитку в воротах, куда щекастый тут-же вставил свою кряжистую ногу. Я шагнул в гаражный бокс, потянулся рукой в сторону, ухватился рукой за черенок лопаты, что стоял у меня сразу за воротами и, не задумываясь, рубанул боковиной штыковой лопаты по мясистому колену.
Поросячий визг щекастого был