— Нет, — ответила я, с трудом сдерживая слезы. — Не хочу, чтобы он знал. Я и себя-то не хотела на него вешать, а тут ребенок.
Машка взбесилась, назвала меня дурой с дырявым мозгом, я разрыдалась.
На самом-то деле я вообще не знала, чего хочу.
Нет, знала. Проснуться прежней двадцатилетней Ритой Красновой, которая еще не познакомилась с загадочным красавчиком Мишей Булатовым. И со здоровой головой. Хотя… голова у меня, наверно, и тогда уже была не совсем здоровая, кто знает, когда эта бомба начала тикать.
Маша обнимала меня, утешала, потом позвонила Кешке и попросила приехать за мной.
— Зачем? — тихо скулила я.
— Молчи, дурища, — сурово отрезала она. — Затем. Потом спасибо скажешь.
Полчаса она отпаивала меня чаем с каменными пряниками. И я даже немного успокоилась, но когда Кешка вошел и Маша оставила нас вдвоем, разревелась снова.
— Ясно, — сказал он, сел на кушетку и за руку подтащил к себе. Усадил на колени, обнял. — Ну что, мы беременны? Таблетки оказались фуфломицином?
— Откуда ты знаешь? — я шмыгнула носом и уткнулась ему в шею.
— Риточка, Кеший, может, и попугай, но до тридцати считать умеет. Еще во вторник хотел спросить, но решил подождать, пока сама скажешь.
— Кеш, я…
— Тише. Я все понимаю, — он баюкал меня, как младенца. — Ты боишься, что снова не выносишь. А если родишь, то вдруг парализует и вы повиснете на мне оба: и ты, и ребенок. Солнце мое, слушай меня внимательно. Все наши прежние договоренности объявляю недействительными. Ты сейчас решаешь только одно: где будем жить. И какая у нас будет свадьба.
— Кешка, ты сдурел? — снова заскулила я. — Какая свадьба? Я сейчас буду курсировать между диваном и унитазом. И вообще меня, скорее всего, сразу на сохранение положат. До самых родов. Или…
— Ага, — перебил он, — то есть по прочим пунктам возражений не имеется. Ну и правильно. Потому что бессмысленно. Значит, заявление подадим через госуслуги. А если будешь лежать, то возьму справку и дам взятку тетьке в загсе, без тебя распишут. Или в больницу придут. Послушай, Рита, — он выковырял меня из своего воротника и заставил посмотреть на него. — Помнишь, ты сказала, что я должен буду принять решение, когда наступит время Ч? Не в теории, а уже на войне. Так вот теперь уже война. Просто по-другому. И я это решение принял. Что всегда и везде буду с тобой, что бы ни случилось. Потому что теперь, — Кешка положил руку мне на живот, — мы с тобой по-настоящему одно целое. И все твои проблемы — это мои проблемы. Может, даже в большей степени, потому что я отвечаю и за тебя, и за ребенка.
— Блин, Кешка… — я вцепилась в него, как в спасательный круг. — Не понимаю одного. За что мне выдали такого мужчину?
— Такого — это офигенного? — усмехнулся он. — Наверно, в качестве компенсации за все твои несчастья. И потом не забывай, я ведь тоже получил то, о чем мечтал с десятого класса. Так что еще неизвестно, кого кому выдали.
Эпилог
Марго
Я надеялась, что на Новый год меня отпустят домой, но Лилия Вадимовна, мой врач, в ответ на робкую просьбу зыркнула так свирепо, что я спрятала нос под одеяло.
— Даже не думай, Маргарита! Мы не для того дотащили тебя до семи месяцев, чтобы ты все испортила. Единственное, что я могу разрешить, это отметить здесь с мужем.
Ира, соседка по палате, на праздники уезжала домой, я оставалась одна. Ну хоть так, встретим с Кешкой вдвоем. Телевизор есть, елочка есть, еду какую-нибудь принесет.
— Ну значит, так надо, — невозмутимо сказал он, когда приехал ко мне сразу после рейса. — Маргош, потерпи, родная, немного осталось.
— Лорка уже забыла, кто я.
— Да ты что? Знаешь, как она тебя ждет? Если я говорю, что Рита скоро приедет, сразу скулить начинает и на дверь смотрит. Собака никогда не забудет. Ничего, вот появится подружка…
— Подружка уже здесь!
Дверь распахнулась, и в палату ввалились Маша с Мирским. Или просто Мирские, в составе двух с половиной единиц. Когда я приезжала к ней летом в клинику, она сама в тот день узнала, что беременна, но не стала говорить — не до того было. Так уж вышло, что срок у нас получился едва ли не день в день. Только они ждали мальчика. Угу, жениха!
— Мы завтра будем дома плотно, поэтому решили заехать заранее, — сказала Маша, поцеловав сначала меня, потом Кешку. — А тебя не отпустят?
— Нет, — вздохнула я.
— Ну ничего, Ритуль, — она погладила меня по плечу. — Тебе хоть вставать и ходить разрешают. А то ведь могла бы пролежать весь срок как на вытяжке, с ногами в потолок.
— Да знаю. Устала просто.
— Рит, ты слов нет какая молодчина. Настоящий боец.
— Я бы не справилась, если бы не Кешка.
— Ну, если бы не Кеший, то и справляться было бы не с чем, — Сева сообразил, что ляпнул, еще до того, как прилетело от Маши в бок. — Прости, Марго, я не имел в виду… В общем, прости, я баран. А Кешка герой. Вы оба герои.
Они посидели немного и собрались уходить, и Кешка с ними. Я смотрела, как они идут к двери, как Сева придерживает Машу под локоть, и вспомнила мадагаскарского таракана, с которого все началось. Целая цепочка из «если бы».
Если бы не таракан, я не разговорила бы Машу. Если бы мы с ней не сблизились, она не подружилась бы с Кешкой. Если бы не Маша, я не пошла бы к Чумаку, а потом на МРТ. Не встретилась бы с Кешкой…
Если бы, если бы…
Нет, все случилось так, как должно было случиться. Наверно, в тот день, когда я мчалась с дачи на мотоцикле, чтобы застать директрису, все уже было предопределено. Чтобы мы с ним были вместе. Хотя дорога друг к другу вышла долгая и извилистая.
А теперь у нас будет еще и маленькая Маша. Должна быть.
Я положила руку на живот и получила приветственный