— Люблю тебя…
Моя… единственная… Королева Марго… Ведьма…
Я не мог оторваться от нее. Как будто шел по пустыне, умирая от жажды, и вдруг нашел источник. Целовал — как будто пил воду и не мог напиться. Ее губами, ее запахом, ее вкусом.
Марго… Рита… Любимая моя…
Вот так — когда одно дыхание, одна кровь, когда сердца в унисон. У неба на ладони — у грозового неба. И самая яркая молния — между нами, огненной вспышкой, спалившей всю вселенную…
— А дождь кончился, — она стояла у окна и смотрела в сад, а я на нее, буквально облизывая взглядом. — Но нам же ведь не надо сегодня возвращаться в город, правда?
А вот теперь можно и умереть. От счастья. Но не нужно. Нужно жить — для нее. С ней.
— Не надо. Иди сюда!
Она улыбнулась, подошла, поцеловала. Не удержалась, когда я потащил ее к себе, чуть не упала, но я успел подхватить.
Не отпущу — никогда, ни за что. Потому что моя!
Глава 22
Марго
Прекрасно!
Я бросила тест в мусорник, промахнулась, села на край ванны и разревелась. В очередной раз. Всю неделю пыталась себя убедить, что это просто сбой из-за таблеток. И что первый тест был бракованный. Хотя тошнить начало прямо по регламенту, в первый же день задержки. Да и прочие признаки за столько раз уже успела изучить от и до.
Блин, ну вот как так, а?
Год назад я сказала Кешке, что беременности быть категорически не должно. В апреле мне предстояло пройти повторный курс своей отравы, иначе не стоило и затеваться. А отрава и беременность категорически не совмещались.
Единственная надежная контрацепция, сказал он, это не трахаться вообще. Устроит?
Глупый вопрос. Нет, конечно.
В тот день, когда я согласилась поехать с ним на озеро, подсознание, видимо, все решило за меня. Притворилось дураком, не вдуплившимся, что находиться рядом в не совсем одетом виде будет… хм… непросто. И не только по причине полугодового воздержания.
Непросто? Ну да, ну да… И грозу очень кстати подвезли. И Кешкину дачу поблизости. Хотя тут, конечно, наоборот. Мы ведь куда угодно могли поехать, а поехали именно туда. И стопудово там оказались бы, на даче. Даже без грозы.
И промелькнуло тогда, что я идиотка. Потому что все могло бы случиться гораздо раньше.
И сразу такое трезвое: нет, не могло. То есть могло, конечно, но не было бы вот так — остро и прекрасно. Все случилось вовремя. Когда я его полюбила, а не когда он был для меня хоть и милым, но мальчиком.
Он, разумеется, сразу позвал замуж. Ну это же Кешка — все на максималках.
Что, спросила я, как честный человек ты теперь обязан на мне жениться?
Нет, ответил он, не поэтому, просто хочу, чтобы ты была моей женой.
Извини, но нет, сказала я, и ты знаешь почему.
Препирались мы долго, и все же сдвинуть меня с мертвой точки не удалось.
Кеша, сказала я, рано или поздно это случится. Может, даже завтра. Или через месяц. Или через год. Нет, меня не парализует вот так сразу, и я не ослепну. Сначала будет мелочевка. Дебют. Онемеют руки или ноги. Или начнет двоиться в глазах. Или, извини за подробности, я не успею добежать до туалета. Все это снимут быстро, уколами, капельницами. Сейчас ты уверен, что вынесешь все, будешь кормить меня с ложки и менять памперсы. Но когда это случится на самом деле… нет, еще не памперсы. Дебют с капельницами. Так вот когда это случится, ты должен быть свободен. Поэтому мы даже жить вместе не будем. Подступит вплотную, тогда и будешь решать. Не из чувства долга, которого у тебя с переизбытком. Не только из чувства долга. Просто оценишь реальность, а не теорию. И свои силы. При этом тебя ничто не должно связывать. Никакие формальности.
Он пытался спорить, что-то доказывать.
Ты сам написал: «пусть будет так, как хочешь ты», остановила его я. Да, я хочу, чтобы было так. Это не обсуждается.
Слушаюсь, королева, вздохнул он.
Встречались мы часто — насколько позволяли его рейсы. Он получил следующий летный класс и мог перейти вторым пилотом в пулковский авиаотряд «России», но предпочел подождать места первого в своей, как он ее называл, «крошке-картошке». Оставались на ночь у него или у меня. Фактически почти жили вместе, но я крепко держалась за это «почти». Для меня это было важно.
Я была счастлива. Очень. Так, как никогда раньше. Даже представить не могла, что это такое — чувствовать себя королевой, единственной, обожаемой. Получать и отдавать в полной мере. И старалась не думать о том, что в любой момент эта идиллия может разрушиться. Что однажды она разрушится. Даже если его любовь выдержит все, это будет пожизненная борьба. Каждый божий день.
В апреле я повторила курс, и на этот раз все прошло легче. Чумак, к которому пришла на плановый осмотр, сказал, что для предохранения можно перейти на таблетки. Я послушно выпила две упаковки — и вот пожалуйста. Извольте радоваться. Бурундук.
С Кешкой мы за эту неделю виделись всего один раз, еще до первого теста. Из рейса он должен был вернуться ближе к обеду, и я тупо не знала, что делать. Ну ладно, сегодня он будет отсыпаться, а завтра?
Я все еще не могла поверить. Ну не может такого быть. Пол-интернета перечитала. В первый курс бывает, но не во второй. И не пропускала ничего, вовремя принимала. Какие-нибудь поддельные таблетки попались?
Может, все-таки сбой? А тошнит на нервной почве, от страха?
Позвонила Маше. Неделя задержки, уже должно быть видно на узи. Приехала к ней — и… да. Пять недель.
В теории рожать было можно, тем более отрава закончилась. Нельзя было делать аборт — категорически, я и не собиралась. Но не знала, что меня пугает больше: возможность еще одного выкидыша или младенец в комплекте со стартом болезни. Наверно, одинаково. До истерики.
— Кеший знает? —