Мэдден, Фуллертон, Милнер, теперь потенциально и клиенты Прескотта. К этому добавлялись инвестиционные связи через «Адамс и Сыновья» и растущее признание в фирме Харрисона.
Финансовая империя начинала обретать очертания. И пока биржевой индекс продолжал иррациональный рост, я методично строил структуру, которая не только выдержит грядущую бурю, но и позволит извлечь из нее максимальную выгоду.
Игра усложнялась, ставки росли, но я чувствовал себя увереннее с каждым днем. Время на моей стороне. По крайней мере, пока.
Глава 21
Элитные круги
Пятница наступила быстрее, чем я ожидал. События последних дней, встреча с Кляйном, организация счетов для операций с акциями «Consolidated Oil», преображения в Роберта Грея, все это заполнило мое время настолько плотно, что я едва успел подготовиться к встрече с Прескоттом.
Утро я провел в офисе, завершая отчеты по портфелю Милнера и делая последние корректировки в материалах для Прескотта. Несмотря на непрерывную работу мысли, я не мог не замечать, как растет напряжение вокруг меня. Ван Дорен и его приспешники то и дело бросали в мою сторону злобные взгляды. Явно что-то замышляли.
В два часа мисс Петерсон подошла к моему столу.
— Мистер Стерлинг, мистер Прескотт просил передать, что ожидает вас в клубе «Century Association» в пять часов, — сообщила она с легким поклоном головы. — Он оставил для вас пропуск.
Она протянула мне плотный конверт кремового цвета с тисненым логотипом клуба.
— Благодарю, мисс Петерсон, — я аккуратно убрал конверт во внутренний карман.
«Century Association» один из старейших и самых престижных клубов Нью-Йорка, основанный еще в 1847 году. Место, где собирается интеллектуальная и финансовая элита города. Сам факт приглашения туда говорил о серьезности намерений Прескотта.
В четыре тридцать я покинул офис и направился к Сорок третьей улице. Летний вечер выдался приятным. Легкий ветерок смягчал дневную жару, а последние солнечные лучи золотили фасады зданий.
Здание клуба представляло собой элегантное строение в неоренессансном стиле с монументальным фасадом из песчаника. У входа, охраняемого швейцаром в ливрее, я предъявил приглашение.
— Добро пожаловать в «Century», сэр, — произнес швейцар с уважительным кивком. — Мистер Прескотт ожидает вас в Дубовой комнате. Позвольте проводить.
Внутреннее убранство клуба поражало роскошью старой школы. Никакой показной вычурности. Только благородные материалы, классические линии и та особая атмосфера уверенного достатка, которую невозможно создать за деньги. Она приходит только с поколениями.
Массивные дубовые панели на стенах, портреты основателей клуба в тяжелых золоченых рамах, антикварная мебель, отполированная до блеска прикосновениями сотен рук. История дышала в каждой детали.
Швейцар провел меня через Главный зал, где несколько пожилых джентльменов читали газеты в глубоких кожаных креслах, и остановился перед резной дверью.
— Дубовая комната, сэр, — он открыл дверь и отступил в сторону.
Комната оказалась небольшим, но роскошным пространством с панорамными окнами, выходящими на маленький внутренний сад. Ее название полностью соответствовало интерьеру.
От пола до потолка стены отделаны темными дубовыми панелями с искусной резьбой. В центре стоял массивный стол для переговоров, окруженный шестью стульями с высокими спинками.
У дальнего окна, спиной ко мне, стоял Джонатан Прескотт.
— А, Стерлинг, — он обернулся, услышав мои шаги. — Точно вовремя. Одно из качеств, которые я ценю в молодых людях.
Прескотт был одет в безупречный темно-синий костюм-тройку. Обстановка клуба словно создавала для него идеальный фон. Он выглядел так, будто принадлежал этому месту по праву рождения.
— Присаживайтесь, — он указал на стул напротив себя. — Я заказал легкий ужин. Надеюсь, вы не против разделить со мной трапезу?
— С удовольствием, сэр, — я занял указанное место, оценив безупречное качество кожи, которой был обит стул.
Словно по невидимому сигналу, дверь открылась, и пожилой официант в белоснежной куртке внес поднос с двумя стаканами и хрустальным графином золотистой жидкости.
— Двенадцатилетний «Macallan», — пояснил Прескотт, когда официант налил нам по небольшой порции виски. — Один из немногих достойных скотчей, которые еще можно найти в эпоху Сухого закона. Клуб имеет особые привилегии.
Он поднял стакан и произнес:
— За плодотворное сотрудничество, Стерлинг.
— За сотрудничество, — я поддержал тост.
Виски оказался превосходным. Насыщенный вкус с нотами сухофруктов, ванили и легким дымным послевкусием. Настоящий напиток джентльменов старой школы.
— Полагаю, вы догадываетесь о цели нашей встречи, — начал Прескотт, отставляя стакан. — Ваши недавние успехи с Baldwin и ATT произвели впечатление не только на меня, но и на руководство фирмы.
— Рад это слышать, сэр.
— Не скромничайте, Стерлинг, — Прескотт слегка улыбнулся. — В нашем бизнесе результаты говорят сами за себя. А ваши результаты кричат.
Он достал из внутреннего кармана пиджака тонкую папку и раскрыл ее на столе.
— Я проанализировал ваши рекомендации за последние недели. Консервативный подход, акцент на фундаментальную стоимость, внимание к долгосрочным перспективам, а не к сиюминутной выгоде, — он постучал пальцем по странице. — Это редкость в нынешние времена всеобщего рыночного энтузиазма.
— Я просто следую принципам разумного инвестирования, сэр, — ответил я. — Модные тенденции приходят и уходят, но фундаментальные ценности остаются.
Прескотт внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь проникнуть за маску молодого аналитика.
— Именно так, Стерлинг. Именно так. Большинство молодых людей вашего возраста сейчас гонятся за быстрыми деньгами. Маржинальная торговля, спекуляции, рисковые ставки… Весь Уолл-стрит охвачен золотой лихорадкой.
Он сделал глоток виски.
— Но я принадлежу к старой школе. Моя философия основана на трех принципах. Сохранение капитала, разумный рост и долгосрочная перспектива. Я работаю не с жаждущими быстрого обогащения новичками, а с семьями, чье состояние создавалось поколениями.
Официант вернулся, неся два блюда с филе-миньоном, гарниром из спаржи и молодого картофеля. Расставив тарелки и приборы, он так же бесшумно удалился.
— Вы никогда не задумывались, Стерлинг, почему некоторые состояния переживают поколения, а другие исчезают так же быстро, как и появляются? — спросил Прескотт, разрезая мясо.
— Долгосрочное планирование против краткосрочных выгод, — ответил я. — Рациональность против эмоций. Стратегия против тактических маневров.
Прескотт кивнул с удовлетворением.
— Именно. Большинство моих клиентов — это люди, чьи деды и прадеды закладывали основу нынешнего благосостояния. Промышленники, железнодорожные магнаты, нефтяники, банкиры. Им нужен не азарт игры, а стабильное приумножение капитала.
Я внимательно слушал, отмечая ключевые моменты. Прескотт явно подводил разговор к конкретному деловому предложению.
— На данный момент я