Пол подошел к двери.
Сколько он проспал, оставалось непонятным. Усталость, в общем, никуда не делась, но ему стало слегка посвежее. Весь остальной замок сейчас спит, как пить дать. Стало быть, самое время выйти отсюда и заняться расследованиями.
Пол включил второе зрение и внимательно осмотрел дверь.
Картинка возникла неохотная и мглистая – как если бы он надел солнечные очки в туманный день. Пол постарался сконцентрироваться на внешнем засове… и найти нить, с помощью которой его можно сдвинуть.
И нить нашлась – зеленоватая, слабая; она так же нехотя вошла в фокус… и сразу пропала. Пол подключил дополнительные резервы в виде драконьей метки и велел ей вернуться.
Но драконья метка не отозвалась – даже не запульсировала!
Она только слегка… зачесалась, как будто кожу на запястье просто кольнуло пару раз тонкой иголкой. Нитка, правда, одумалась и снова показалась. Пол потянулся к ней, но контакта не произошло. Она просто прошла сквозь его пальцы, будто их вообще там не было. И опять растаяла.
У Пола заныли глаза.
Он опустил руки. Так, и что же у нас такое произошло? В первый раз с тех пор, как он пришел в этот мир, сила изменила ему. Может, это Ларик сделал с ним что-то гадкое и заблокировал поток?
Тут он вспомнил, что сказал этот самый Ларик по поводу посвятительного ритуала – что у него может быть такой эффект, и иницианту следует на несколько недель воздержаться даже от самых простых магических действий. Но раньше-то, когда он тайно следовал за Лариком по замку, все работало!
Наверное, в этот период она, сила, то включается, то выключается, с разочарованным вздохом подумал Пол. Почему-то ему было крайне трудно применить эту мысль к себе… Да, его инициация оказалась фальшивкой, ловушкой…
Или нет?
Или да?
Он обошел все стоянки, сказал все положенные слова, пережил ряд возвышающих сознание опытов – и все это в положенном месте и в положенное время. Может, он все-таки прошел посвящение… пока враги параллельно превращали его в монстра?
Пол потряс головой и попробовал еще раз.
Глаза опять заныли, а вдобавок еще и заломило в висках. Правое предплечье словно объял огонь.
Он снова смутно увидел нить, но повлиять на нее оказался не способен никак.
Пришлось вернуться на скамью, лечь и накрыться с головой одеялом.
Некоторое время Пол думал о женщине – той, призрачной, и довольно долго… потом заснул.
И на сей раз единственным вспомнившимся потом образом из сна была голова демона на палке.
Голова гнусно ему ухмылялась.
Глава девятая
Полагаю, в некотором роде опыт этот оказался просветительным. Или просветлительным? Как в точности – не спрашивайте, не знаю.
Он что-то для меня сделал – или со мной? Что – мне неизвестно.
В частности, моя собственная природа стала мне местами еще более непонятной. Однако…
Я проник в Белкен – эту огромную, темную, сверкающую кучу камней – и двигался теперь по высокосводному тоннелю, который обнаружил внутри. В самом верхнем помещении, где было много воды, я слегка задержался. Там имелась некая сила – вибрировала повсюду вокруг. Ощущение во многом оказалось крайне неприятное… но вместе с тем успокаивающее – на других уровнях.
Это побудило меня исследовать всю психическую структуру горы.
Маршрут будущих чародеев от стоянки к стоянке был ясно размечен нефизическими методами. Я проследовал во вторую полость и долго там размышлял. Если место шло на пользу им, будучи в данном случае заряжено некой упорядочивающей энергией, я рассудил, что и на меня оно, возможно, сумеет оказать благотворное влияние.
Сколько времени я провел на этой стоянке и на следующей, мне неизвестно. Довольно долго, надо полагать, ибо я успел заблудиться в продолжительных грезах и просто позабыл о времени, наблюдая за их развитием. Что уже довольно поздно, до меня дошло только в тот миг, когда интенсивность сил, в которых я купался и нежился, начала возрастать. Я быстро проследил эту тенденцию до источника, которым был круг колдунов в сверкающем городе, раскинувшемся у подножья горы. Одновременно я узнал, что снаружи стало уже совершенно темно.
Это означало, что посвящение вот-вот начнется и что сила будет прибывать всю ночь до рассвета.
Я перекочевал на следующую стоянку и продолжил эксперимент. Теперь я твердо вознамерился довести его до конца: возможно, он встряхнет, разблокирует что-то у меня в памяти… и тогда я смогу найти, что ищу.
На этой, четвертой стоянке произошло нечто странное. Я услышал голос – томительно знакомый, но не опознаваемый, который звучал так, будто обращается ко мне – лично и даже в некотором роде интимно.
– Фани, – сказал он. – Фани.
Голос был мужской. У меня возникло ощущение, что я должен в точности понимать сказанное. Интонация была недвусмысленно повелительная, будто мне только что отдали приказание.
Фани.
Может быть, это мое собственное имя, всплывшее из давно поблекшего прошлого под влиянием местной обстановки, просто-таки пропитанной энергией?
Да нет, вряд ли.
Стало быть, Фани…
– ФАНИ!
На сей раз с еще большим нажимом, мгновенно вызвавшим прилив чувства долга и желания немедленно выполнить непонятный приказ… и с ними разочарования и горя от невозможности сделать это.
Я расширился, потом сжался, потом заметался судорожно по пещере, ища хоть какой-нибудь способ выполнить требуемое.
– Фани!
Ничего.
Мне не удалось обнаружить никаких средств удовлетворить этот импульс, стремительно превращавшийся в жестокую компульсивную потребность, которая не имела конкретного объекта приложения.
Делать было нечего, и я двинулся дальше.
Сила в горе между тем неуклонно нарастала.
Правда, на следующей стоянке давление не так чувствовалось, и я постарался остаться там подольше. Разумеется, снова потерял чувство времени и пробудился от транса, куда блаженно погрузился, только от звука шагов – это приближались кандидаты. Тогда я лениво перетек на следующую стоянку, чтобы меня и дальше не беспокоили.
Шестая оказалась более мирной и безмятежной, чем любая из предыдущих.
Я раскинулся в максимальную ширь и наслаждался, впитывая приятные вибрации.
Кажется, прошло не так уж много времени, и вот уже снова меня нагнали посвящаемые. Теперь я даже не пошевелился: желания уйти я не испытывал, к тому же мне пришло в голову