«Люди должны дотрагиваться друг до друга – вот моя мысль. Гутенберг уничтожил всеобщую потребность дотрагиваться. Стали дотрагиваться “в трубу”, “через телефон” (книга): вот злая черная точка в Гутенберге.
Гутенберг один принес более смерти на Землю, чем все люди до него. С него-то и началось замораживание (планеты). Исчезли милые дотрагивания.
(потом приписал)
И что я вышел “голым перед людьми” (“У.”, “Оп. л.”) – в звездах я хочу, чтобы все трогали меня пальцами и я всех трогал пальцами: ибо тогда-то я закричу: “Был мертв – и жив”, “мы – умерли и воскресли”.
* * *
В дотрагиваниях великая тайна мира. Знаете ли вы, что Элевзинские таинства заключались в дотрагиваниях?»[326].
Гоголь не знает чувства прикосновения-дотрагивания-касания как условия соединения разъединенного (жизни как томления), или знает, но так, что Розанов не перестает указывать на это «знание» как на скрытую форму сексуальной перверсии[327].
«Интересна половая загадка Гоголя. Ни в каком случае она не заключалась в он……., как все предполагают (разговоры). Но в чем дело? Он, бесспорно, “не знал женщины”, т. е. у него не было физиологического аппетита к ней. Что же было? Поразительна яркость кисти везде, где он говорит о покойниках. “Красавица (колдунья) в гробу” как сейчас видишь, “мертвецы, поднимающиеся из могил”, которых видят Бурульбаш с Катериной, проезжая на лодке мимо кладбища, – поразительны. Тоже утопленница Ганна. Везде покойник у него живет удвоенную жизнью, покойник – нигде не “мертв”, тогда как живые люди удивительно мертвы. Это – куклы, схемы, аллегории пороков. Напротив, покойники – и Ганна и колдунья – прекрасны и индивидуально интересны. Это “уж не Собакевич-с” (?). Я и думаю, что половая тайна Гоголя находилась где-то тут, в “прекрасном упокойном мире”, – по слову Евангелия: “Где будет сокровище ваше – там и душа ваша”. Поразительно, что ведь ни одного мужского покойника он не описал, точно мужчины не умирают. Но они, конечно, умирают, а только Гоголь нисколько ими не интересовался. Он вывел целый пансион покойниц, – не старух (ни одной), а все молоденьких и хорошеньких. Бурульбаш сказал бы: “Вишь, турецкая душа, чего захотел”. И перекрестился бы. (Когда болел живот. В саду.)»[328].
Фигура содомита явно примеряется к гоголевскому силуэту. Невозможно объяснить столь удивительное видение Гоголя, исходя из сексуальной нормы, и чем более Розанов чувствует себя очарованным гоголевскими «словечками», тем более подозревает, что все это неспроста, что все это чудо литературы Гоголя, может быть объяснено столь же необычным и странным образом, каким она воспринимается публикой. Это и будет основным приемом в интерпретации Розанова: идти от «биографии» и произведения к поискам следов содомитского опыта.
Пол есть гора светов: гора высокая-высокая, откуда исходят светы, лучи его, и распространяются на всю землю, всю ее обливая новым благороднейшим смыслом.
В. В. Розанов. Опавшие листья. Короб первый
7
Как объяснить это настойчивое влечение Розанова к близости? Объяснить его можно, если мы будем исходить из одной всепоглощающей и навязчивой идеи Розанова, захватившей его мысль раз и навсегда, начиная с ранних работ – это ПОЛ. В центре розановского письма располагается неясная и постоянно меняющая свои тени и очертания фигура пола. Собственно, письмо может быть по своим некоторым характеристикам отождествлено с полом, и возможно даже является чистым его выражением. Вот некоторые из формулировок:
«Пол – весь организм, и – душа, и – тело. Но – “организм” опять же не как существо, не – “sein” и “das Ding”, а вот как это “волнение и пыл”, как “пульс и ритм”, чему органы только подчинены. Ведь можно задать проблему, что первее, сердце или кровообращение? Конечно, не было бы “без сердца” – кровообращения; но столь же достоверно, что без кровообращения, без нужды в нем и его сущности, не появилось бы сердце. И во всяком случае из двух идей, “сердце” и “кровообращение”, – первенствует кровообращение. Так же вот и “жизнь”, так же и “пол в нас”: “жизнь” выше и раньше, она идейно предсуществует организму, а пол, конечно, предшествует органу половой деятельности. Не потому “хочется совокупляться”, что есть половой орган, а “хочется совокупляться” раньше его и независимо от него, и уже вопрос идет – “есть ли орган для желаемого”! Содомия и есть случай, когда “нет органа для желаемого”»[329].
«Пол – волнующееся, волнение; пол – текущее, от “О” до “бесконечности” (у рыб – мириады рождений в год, сколько икринок в рыбе), от “–1” до “+1”. Вполне бы можно сказать, что “мужского” и “женского” – вовсе нет, а есть “стремление по кругу”, “все возможности” в каждом, но обычно в каждом же преобладает которое-нибудь одно, и когда преобладает к самке – мы это называем “мужской организацией” и “мужским влечением”, а когда преобладает “к самцу”, то мы называем это женской организацией и женским влечением. Но “преобладает” – значит “совмещается еще с другим”. Эти “совмещения” в каждом есть; и как в содомите есть хотя бы “миллионная часть” нормального совокупления, так в нормальном мужчине есть хотя бы миллионная часть содомического влечения. Миллионная или тысячная, а то, может быть, сотая, наконец может быть десятая, и, наконец, как в приведенном рассказе – почти 1/2; точнее – в приведенном рассказе содомии 2/3, нормы – 1/3, случай “излечимый”, “исцелимый”, “поправимый”»[330].
«Пол имеет память в себе; пол имеет себе воображение… Предчувствия, знания, – для которых материальные препятствия не суть препятствия. Если что и “проходит через стену”, не разрушая ее, – то это пол»[331].
В работе «Люди третьего пола. Пол как прогрессия нисходящих и восходящих величин» Розанов записывает в определенном порядке ряд натуральных чисел, которые могут помочь установить границы пола в степенях интенсивности полового чувства, т. е. переходы от нормы к ее нарушениям. Можно «вычислять» и предсказывать степень соотношения «количеств» мужественности и женственности в каждом индивиде независимо от его пола. Развертывается игра в плюс-минус сексуальность, и два бесконечных ряда чисел (модусов) устремляются навстречу друг к другу. Пол получает свою определенность в границах отношений между мужским и женским, и никаким иным образом. Пол – это то, что между, – условие, как синтеза, так и разрыва. Собственно, схема Розанова возможна только в том случае, если есть биологически естественное начало пола, которое устойчиво воспроизводит единство различий между женским и мужским, не обсуждая внутрисемейной структуры отношений, как если бы и они постоянно находились в том же идеальном состоянии, в котором никогда и не были. Тогда выходит, что пол включает в себя вечные составляющие – культ