Я прикоснулась к таким знакомым черным волосам, погладила по любимым щекам и со всей ясностью ощутила, каким холодным на ощупь было его лицо, а обычно щетинистые щеки мужа не имели ни единого волоска. Мы оба плакали навзрыд.
– Что же ты ушел-то, мой дорогой? – обреченно обратилась к нему сквозь слезы, продолжая гладить по голове. В ответ плечи мужа продолжали сотрясаться. – Что же ты ушел? – повторила я и ощутила, как ручьи слез из закрытых глаз замочили виски и волосы, залили всю подушку.
– Прости меня, – выдавил муж утробным голосом. – Прости! – повторил он и обнял еще крепче.
Я четко осознала, зачем Дин посетил меня, – он пришел покаяться. Он услышал мои вчерашние стенания – и сердце не выдержало. Муж пришел сказать, как виноват передо мной и как плохо себя чувствует оттого, что оставил меня, беззащитную, и подверг таким мукам после смерти. Он видел все, и, если был жив, не смог бы вынести моих слез. Мы наплакались и наобнимались.
Прошло какое-то время, я открыла глаза. Передо мной был белый потолок, в комнату из окна падал утренний солнечный свет. Осмотрела комнату – мужа нигде не было. Шел 33-й день после его смерти.
На душе стало спокойнее после свидания с мужем: я знала, он рядом и помогает во всем, он нас не оставил. И он каялся и просил прощения за все, что со мной происходит.
С утра написала адвокату с просьбой защищать в суде – он ответил согласием. В этот же день ко мне пришло решение позвонить в службу контроля за питомцами. Дело было улажено за один день: соседи тут же посадили агрессивную собаку в вольер. Больше пес нас не беспокоил.
Неожиданная помощь
На следующий день мне позвонила Мэй Беренджер – жена судьи.
– Привет, Таня. Как ваши дела? – поинтересовалась она.
– Привет, Мэй. Мы нормально, справляемся понемногу. Спасибо, что позвонила. Как вы с Рэем?
– Мы отлично, спасибо. Таня, мы с мужем хотели бы вас навестить, скажи, пожалуйста, когда будет удобно к вам приехать?
– Да в любое время приезжайте, мы всегда дома. Дочь после школы тоже дома.
– Хорошо, тогда заедем в четверг вечером?
– Договорились.
“Интересно, чем вызван такой интерес к нашим персонам? И каких ждать новостей, хороших или плохих?” – удивилась я и немного взволновалась. Сам судья приезжал к нам в дом – было от чего волноваться.
В четверг вечером мы встретили Беренджеров у себя дома, они привезли свежеиспеченную лазанью в качестве угощения.
Супруги спросили, как мы обходимся, и всего ли нам хватает, посочувствовали нашему положению без машины в глубинке и выразили желание помочь, чем смогут. Судья рассказал о моих правах как вдовы и дал дельные советы, как отвечать в случае, если захотят выселить.
Кроме этого, Рэй выдал, что звонил Коротышка и пытался переманить на свою сторону. Упырь бил себя в грудь и утверждал: “Я же для них стараюсь, для Тани и Ванессы, так будет лучше для них!”
Однозначно, Адамсам было крайне необходимо заручиться поддержкой сильных мира сего, но они не учли, что истинные друзья Дина остались верны ему и его жене.
Я сообщила Беренджерам, что наняла адвоката, Рэй поинтересовался его именем: оказалось, что они знакомы по работе.
– Я поговорю с ним и попрошу, чтобы Дэвид О'Коннор позаботился о вас должным образом. Если будет нужно, я заплачу ему за вас.
– О, я тебе так признательна, Рэй, спасибо огромное! – Я была крайне благодарна другу мужа за щедрость и доброту души, а самое главное – за уважение к памяти мужа.
– И еще: я вам привез денег, чтобы вы ни в чем не нуждались. Вот вам 2000 долларов, – Рэй вынул из карману пачку купюр и выложил на стол.
Нашему счастью и благодарности не было предела, широта души друга-судьи глубоко тронула. Мы договорились быть на связи.
Я знала, что это сделал Дин – отправил к нам судью. Муж стал нашим ангелом-хранителем.
Суд
Наступил судный день.
К зданию окружного суда в Пиллоу-сити мы с Ванессой прибыли на автобусе ровно к 9.00 утра – дочь в этот день отменила школу. Мы обе жутко волновались.
Это было огромное серое четырехэтажное здание, украшенное снаружи американскими флагами. Заранее прочитав в интернете, как одеваться в здании суда – в строгие костюмы и закрытую обувь, – мы соблюли весь протокол и, дрожа, сидели в ожидании своей судьбы в холле перед залом судебных заседаний. Повсюду сновали люди: потерпевшие, истцы и адвокаты (последних нетрудно было различить в толпе: все они были в костюмах и белых рубашках, с дипломатами в руках). Вскоре показался и наш адвокат с лучезарным розовым лицом и непременно позитивным выражением лица.
– Привет! – радостно произнес он и присел рядом на свободное кресло.
– Привет, – не совсем радостно ответили мы, дрожа как осиновые листочки.
– Как вы? – на ходу бросил Дэвид О'Коннор, располагая кожаный дипломат на маленьком столике между сиденьями. Открыв его, стал шариться среди бумаг и что-то искать.
– Никак, – удрученно произнесла я и скептически скривила лицо. – Как видите, неприятности нас не покидают.
В этот момент я заметила в толпе посетителей соседку, из-за которой и оказалась в данном месте: она заметила нас раньше и стояла, отвернувшись, чтобы не бросаться в глаза. Своими низким ростом, узкой спиной в розовой облегающей кофточке и выпирающей грудью она выделялась из толпы. Светлые волосы все так же были собраны в небрежный хвостик на затылке.
– В общем, объясняю суть дела, – удобно расположившись и закончив шариться в папках, начал юрист. – Будем исходить из того, что вы в соцсетях никого не называли по именам, не указывали адресов. Вы снимали на территории своего дома и снимали чужую собаку, а дети сами прибежали к вам во двор, а не вы к ним.
– Да, да, – соглашаясь, закивала Ванесса. – Мы ни разу не заходили на их территорию.
– Далее, – продолжил О'Коннор, – вы были в трауре, потеряли мужа, были в депрессии, вы не знали, как справиться с бедой, и спрашивали у подписчиков совета, что делать в такой ситуации. Оппонентка утверждает, что вы ходите с оружием и пытаетесь убить ее собаку.
– Вот насчет этого и хочу прояснить, – спохватилась я, повернувшись всем корпусом к адвокату. – Я написала в соцсетях “орудие защиты” от собаки, а гугл переводит это как “оружие”. – В ответ на