Мингю обреченно вздыхает и уходит на кухню, чтобы насыпать котенку еды. Который и правда девочка на самом деле. А еще она подросла за пару месяцев, стала очень пушистой, а шерсть из бледно-серой стала серебристой. И глаза зеленые.
– Я люблю это животное, а оно меня нет! – воет Тэён. – Я ей корм покупаю и игрушки, а она дерет мои вещи до лоскутков!
– Она так любовь свою показывает, – уверяет его Чонхо, а потом смеется проказливо и тискает кошку, которая почему-то подобные манипуляции терпит только от него.
Мингю улыбается и переводит взгляд на стопку учебников, после чего – в окно. На дворе весна. На дворе, блядь, весна, которая своей пыльцой забивает легкие и заставляет мечтать о зиме, но Мингю не мечтает – только кашляет пару раз, а потом думает, что на территории Ёнсе цветет красивая магнолия. Белая, нежная, такая трогательная.
Кэнди срывается с рук Чонхо и вдруг подбегает к Мингю, после начиная тереться о его ноги. Он смотрит на кошку насмешливым взглядом, а потом тянется к записной книжке.
Этой весной он должен похоронить прошлого себя так, чтобы даже вздоха между атомами не осталось. Этой весной он должен положить начало новому себе. Он должен начать просто-
жить.
Ранним вечером следующего дня он едет в больницу, в которой, как он думал, уже больше никогда не окажется.
Мингю сидит на скамье напротив стойки регистрации уже третий час. Наблюдает за медсестрами, которые снуют туда-сюда: у них под глазами пролегают темные круги, волосы, забранные в пучок, растрепаны, а яркие губы, явно накрашенные впопыхах в туалете для персонала, смотрятся неуместно на фоне бледной кожи. Мингю провожает каждого проходящего мимо человека долгим и пристальным взглядом, пытаясь узнать среди десятков чужих лиц одно знакомое. Он не уверен, что найдет здесь того, кого ищет. Не уверен, что этот человек все еще здесь, но кроме этой больницы больше ничего не осталось.
Девушка за стойкой регистрации иногда поглядывает на него с легким недоумением, но ничего не говорит. Действительно ничего – даже когда он в самом начале спрашивает у нее, работает ли здесь такой-то сотрудник, назвав имя. Девушка в ответ лишь пожимает плечами, нехотя сообщая, что предоставить такую информацию она не может – только если он пациент или родственник того, кто здесь находится.
В седьмом часу вечера, когда Мингю понимает, что впустую тратит время, из-за угла показывается смутно знакомая девушка, которая явно направляется к стойке регистрации, а он – подскакивает со скамьи на автомате и громко зовет:
– Юбин!
Девушка останавливается, смотрит на него в немом удивлении, а затем неуверенно подходит ближе, явно не до конца понимая, кто перед ней стоит.
– Мингю? – Она оглядывает его с ног до головы. – Ли Мингю? – уточняет на всякий случай.
– Я рад, что ты меня помнишь. – Он улыбается.
– Забудешь тут. – Юбин усмехается. – Ты меня ждал? Сколько ты здесь сидел?
– Часа три.
Юбин оглядывается на коллегу за стойкой и закатывает глаза. Где-то тут Мингю понимает, что правила, в которые его успели потыкать носом, вовсе не правила, а капризы незнакомой ему девицы, которая не захотела идти ему на уступки.
– У тебя что-то срочное?
– Нет, я просто… хотел поговорить. – Мингю начинает нервничать, хоть и прекрасно понимает, что причин для этого нет. – У тебя есть немного времени?
– Да, пойдем, я как раз шла на перерыв.
Он не сразу понимает, что его ведут на крышу больницы, – только когда они начинают подниматься по последнему пролету лестницы. Юбин открывает скрипящую дверь, ведущую наружу, а Мингю замирает на несколько долгих секунд в проеме, не решаясь последовать за ней. Набирает полную грудь воздуха и все-таки выходит. Удивленно раскрывает рот, когда видит, что вся крыша утопает в цветах: и тут и там стоят горшки с растениями, посередине посажено небольшое деревце белой магнолии, которая только-только распустилась.
– Совсем недавно это сделали. – Юбин присаживается на маленькую скамейку точно под магнолией и хлопает ладонью рядом, приглашая присоединиться. – Чтобы пациенты, которым запрещено покидать здание больницы, могли подниматься сюда.
– Это… – Мингю удивлен настолько, что не может подобрать слов. – Это красиво.
Посреди крыши, мгновения на которой когда-то стали точкой отсчета его падения в никуда, теперь самый настоящий ботанический сад. Крошечный, конечно, но все равно яркий настолько, что контрасты под сетчатку забиваются, как пыльца в легкие.
Момент падения может когда-нибудь стать мигом взлета, а ты даже не допускал мысли.
– О чем ты хотел поговорить? – Юбин достает из сумки, прихваченной со стойки регистрации, кимпап и срывает упаковку.
– На самом деле… Я не то чтобы прямо поговорить хотел. – Мингю смущается. – Я как бы… Я хотел извиниться перед тобой. А еще сказать спасибо.
Девушка молчит несколько секунд, пережевывая кимпап, а потом переводит взгляд наверх – к ветке с цветами магнолии.
– И только ради этого ты ждал три часа?
– На самом деле я ждал почти три года.
Юбин внимательно смотрит на него, явно раздумывая над его словами, а затем ее взгляд проясняется – словно она действительно понимает, что он имеет в виду.
– Знаешь, в любой другой ситуации я бы сказала, что «тебе не за что извиняться», но я вижу, что это для тебя важно, поэтому… Извинения приняты. – Она кивает. – И благодарность тоже. Хотя я даже не понимаю, за что ты меня благодаришь.
– Да, знаю, ты не видела меня три года, а тут я вдруг появляюсь такой из ниоткуда… – Мингю чувствует себя неловко, потому что правду ведь говорит – они с Юбин совершенно чужие друг другу люди, которые когда-то пересеклись волей случая, но как-то вот так вышло, что посторонний человек в лице Юбин все равно смог достучаться до Мингю. И пусть спустя столько времени.
– Видать, произошло что-то, – Юбин улыбается, – раз ты решил обратиться к событиям прошлого и переосмыслить их.
– Можно и так сказать. – Он улыбается тоже и обводит взглядом цветы на крыше. – Как ты вообще? Честно говоря, даже не надеялся встретить тебя тут.
– Я закончила магистратуру и теперь работаю здесь. Недавно повысили до старшей медсестры, так что дела у меня идут хорошо. – Девушка достает из сумки две баночки кофе и одну протягивает Мингю. – Времени, правда, ни на что не хватает теперь. Но это ничего. Я люблю свою работу. А ты? Работа, семья, дети?
– Боже, – он смеется, – ничего из этого. Но я решил закончить обучение в универе.
– Ого. – Юбин искренне удивляется. – Когда мы говорили с тобой в последний раз, ты