Паша понял, что удача отвернулась от него, но перед глазами встал Тиха. И в ушах прозвучал его голос: «Полтинник в день должен подогнать». Неправильно все это, Паша далеко не ас в карманном деле, интуиция подсказывала, что можно пустить слезу и выторговать для себя более щадящие условия, но как до этого опуститься? «Не верь, не бойся, не проси!» И эта фраза проползла перед глазами – в виде транспаранта на борту грузовика, продирающегося через толпу, где так много полных карманов и сумочек.
Паша и хотел бы закончить на сегодня работу, но упрямство снова толкнуло его в толпу. Рабочий день закончился, час пик, народ ломится в метро. Паша делал вид, будто торопится, проталкивался через толпу, подняв руки на уровень плеч взрослого человека. Расчет прост, если руки на виду, никто не заподозрит в нем карманника. А милиция не дремлет. Тот же Дорофей учил уважать уголовный розыск. Потому что сам верит в силу ментов, не зря же сидит дома, сам на дело не ходит. Хитрозад. Но так Паше на него уже наплевать.
Руки на виду, но глаза в глубине толпы, видят не все, но кое-что замечают. Мужчина в дубленке инстинктивно провел рукой по заднице, вряд ли ему нравилось касаться себя, скорее всего, там, под полой, пряталось что-то ценное. В заднем кармане джинсов. Но полу еще нужно приподнять. И еще бумажник подтолкнуть снизу. Лопатники в задних карманах сидят туго, так просто их не вытащить. И все же Паша рискнул. И полу дубленки удачно приподнял, и портмоне выглядывало из кармана. Все это он проделал в тот момент, когда мужчину кто-то сильно толкнул. Одного этого момента ему и хватило. Бумажник исчез в рукаве пальто, мужчину вынесло толпой в одну дверь метро, Пашу в другую.
– Эй, что такое? – донесся уже откуда-то издалека голос. – Милиция!
Но Паша шел с каменным лицом, не обращая внимания на возгласы. Руки он уже на виду не держал, а зачем?
Бумажник дорогой, шиковый, из крокодиловой кожи. А содержимое разочаровало, во всяком случае, Паша рассчитывал на большее. Всего сорок рублей, не считая мелочи. Не пусто, но и не густо.
Тиха с этой добычи взял четвертной, полтинник в день Паша ему принес. Только вот радости никакой. Он работал в одиночку, ему не нужны никакие покровители, а приходится платить. Еще и свободой своей рисковать. Так бы хапнул семьдесят «рваных», и на дно, через недельку бы вышел.
– Завтра снова? – уныло спросил он.
– А как ты хотел? – усмехнулся Тиха.
– Я бы не хотел, – буркнул Паша.
– А надо хотеть! И мочь! И хвост пистолетом!.. Или ты всю жизнь на своего Дорофея шестерить хочешь?
– А на кого я шестерить хочу? На Саву?
– Ты Саву не тронь! – вскинулся Тиха. – Сава – человек! Фартовый вор! А Дорофей твой… На Саву равняться надо, понял? Если сам хочешь как человек жить. Ты видал, как он прикинут? Раз в неделю новый костюм! А мантель какой, какое сукно!.. А знаешь, какие телочки ему стелют? – Тиха мечтательно закатил глазки.
– Мальвина? – усмехнулся Паша, вспомнив, кого они ждали вчера.
– И Мальвина!.. – не уловив иронии, подтвердил Тиха. – Поверь, у него все на мази! Потому что он воровской ход принял. И я принял. Теперь мне ничего не страшно! Потому что, если вдруг меня примут… А меня когда-нибудь примут… И тебя примут!.. Если что, Сава за меня подпишется, маляву правильную зашлет, я в тюрьме человеком буду. Люди меня уважать будут. А потом коронуют. Откинусь, в законе буду… Ну, может, не с первой ходки, но такие малявки, как ты, на меня шестерить будут…
– Костюмы раз в неделю? – хмыкнул Паша.
– А что не так? – зыркнул на него Тиха.
– Да нет, все так.
Видел Паша Саву, вор действительно жил кучеряво. И костюмы менял, и по кабакам гулял, и центровые шмары к его услугам. Но главное, уважение. Сава реально в авторитете, к нему за помощью обращаются люди, далекие от уголовного мира, и у него есть рычаги, чтобы разруливать их проблемы. Небескорыстно, разумеется… Сава реально король своего района, не зря у него корона. И звезды на ключицах. И Паша вполне может достичь таких высот. Если покажет себя фартовым вором, если будет своим среди своих, а тюрьмы бояться не надо. Тюрьма пугает только слабаков, которые не могут за себя постоять. И за которых некому подписаться. А за Пашей реальная сила, за ним сам Сава, за его словом он будет в тюрьме как за каменной стеной. А если сможет правильно себя поставить, то и вовсе будет пановать за решеткой. Если уж суждено ему там оказаться, то жить там нужно хорошо, полноценно, так, чтобы уважали. А там и слушаться будут… А Паше суждено оказаться по ту сторону честной жизни. Хотя бы потому, что он уже двумя ногами там.
– Тогда в чем дело? – спросил Тиха.
– Дело в том, что завтра меня не будет, – твердо сказал Паша.
– Как это не будет?
– А так!.. Дорофей, может, и фуфло, но дело свое знает. И меня учит. Пальцы свои чувствовать учит. Двигать, цеплять…
– Ну так и нас учат, Сава, Саша, поверь, они больше твоего Дорофея знают.
– Ну пусть покажут, если знают. Чем больше покажут, тем больше узнаю.
– Хорошо, так ему и передам.
Умения не хватало, Паша это чувствовал. Просто ему везло, на кураже даже получилось провернуть фигуру высшего пилотажа, на ходу разгрузить бумажник. Осечка могла произойти в любой момент, и чтобы этого не случилось, Паша должен был поднять свой профессиональный уровень. К счастью, Сава это прекрасно понимал. Но следующий день прошел по рабочей схеме, Паша снова окунулся в толпу на подходе к станции метро и смог разгрузить четыре кармана. И с Тихой рассчитаться хватило, и тетке денег подогнал. Но главное, Паша не нарвался на ментов.
А на следующий день пацанами занялся Сава. И преподал несколько ценных уроков. Прошелся по теме, как находить и выбирать жертву, как толкать, отвлекать, разводить, какие отмазки лепить, если вдруг поймали за руку. Показал несколько приемов, как вытаскивать лопатники при помощи одних только пальцев или острозаточенной монеты, как резать карманы, сумки. Наука сложная, теория непростая, а практика так просто мучение. Но знакомую технику нужно совершенствовать, а еще неизведанную постигать и осваивать. В тюрьме, может, и есть жизнь, но Паша туда не стремился. Поэтому с жадностью впитывал в себя ценные, но отнюдь не университетские знания.
3
Температура под сорок, озноб, дышать тяжело, боль в теле такая, как будто его разламывают на части. Тело пока в сборе, но, кажется, стоит его тряхнуть, оно рассыплется на крупные, а может, и мелкие частички.
– Терпи, казак, атаманом будешь!
Белокурая медсестричка улыбалась, глядя на Пашу. Подмигнула ему весело и задорно. Дескать, ничего страшного, всего лишь двустороннее воспаление легких, организм молодой, сильный,