— Тогда за дело, — решительно приказал Зигфрид. — Как я уже говорил, эти карты никуда не годятся; сначала сделаем собственные, а потом займемся стратегией. Найдем все низменности и выступы, где ты можешь укрыться. Сделаем вид, как будто нам действительно угрожает вторжение. А чтобы иметь различные варианты, загрузи наши планы в компьютер мэра. Мы можем распланировать эвакуацию, заняться распределением ресурсов и кучей других вещей. Можно начать прямо сейчас!
Они нанесли на карты каждое русло пересохшей реки, каждую песчаную дюну, каждую звериную тропу. Месяцами они раскатывали по пустынным просторам, и Зигфрид снова и снова выбирался наружу с топографическими инструментами, чтобы измерить высоту холмов, которые не могли выдержать вес Роммеля. А когда каждый дюйм территории на неделю пути от Порт-сити был разведан и тщательно запечатлен на картах, они начали играть с местными в прятки.
Это оказалось исключительно благодарным занятием. Поначалу, когда они впервые на некоторое время исчезли, местные каналы новостей прокомментировали это в стиле «ну и слава Богу». Но потом, когда никому так и не удалось их обнаружить, они начали проявлять озабоченность, а затем и тревогу. В конце концов, Роммель был «их» Боло, так какого черта делает этот Зигфрид, забрав его с собой, словно в отпуск? Как будто Мир Бахманна мог предложить хоть какие-нибудь развлечения и аттракционы...
Тогда они с Роммелем начали выслеживать фермеров.
Они находили надежное укрытие и прятались там незадолго до того, как неподалеку должен был проехать какой-нибудь фермер. При его приближении Роммель поднимался словно из-под земли, весь затянутый в камуфляжную сеть, и его орудия глядели точнехонько на фермерский грузовичок. Потом из люка появлялся Зигфрид, радостно махал тому рукой, убирал камуфляж, и они с Роммелем снова исчезали в пустыне.
После этого разговоры об «отпуске» полностью иссякли.
Убедившись, что местные больше не подозревают их в безделье, они увеличили радиус операций. Роммель испытывал свои возможности до предела, стремясь убедиться, что все соответствует спецификациям. А когда оказывалось, что что-то не в порядке, Зигфрид заказывал необходимые детали и проводил долгие часы за ремонтом и наладкой систем Роммеля, делая все, что от него зависело, чтобы Боло снова был как новенький.
Они сообща работали над оборонительными и наступательными стратегиями; Зигфрид изучал техническую документацию Роммеля, как если бы ему действительно однажды пришлось восстанавливать того из запасных частей. Они прогоняли все возможные аварийные ситуации и боевые сценарии, причем не только на компьютерах Роммеля, но и в полевых условиях, с учебными стрельбами холостыми зарядами. Время от времени местные репортеры задавались вопросом об их местонахождении и устраивали засаду на космодроме, ожидая прибытия очередного транспорта. Зигфрид давал им официальные интервью, рассказывая в общих чертах, чем они занимались, а потом отсылал в офис мэра новую порцию тщательно разработанных планов на случай чрезвычайной ситуации. Временами они даже попадали в вечерний выпуск новостей. Однажды в эфир включили любительский видеоролик, демонстрировавший, как Роммель на полной скорости пересекает гряду холмов.
Это было вовсе не все, что они делали. Роммель однажды заметил, что гипотетический «батальон» мог заниматься местными проблемами, но не было ни одной причины, по которой они не могли делать то же самое в случае возникновения чрезвычайной ситуации локального значения.
Поэтому, когда паводок заставил женщину с тремя детьми спасаться на крыше микроавтобуса, именно Роммель с Зигфридом не только выручили их, но и отбуксировали машину на безопасное место. Когда горный снегопад заблокировал колонну грузовиков, Зигфрид и Роммель помогли им выбраться. Когда в дюнах заблудилась маленькая девочка, Роммель нашел ее, после захода солнца выгнав из зоны поисков всех людей и настроив тепловые сенсоры на источники теплового излучения соответствующих размеров. Они тушили своими гусеницами начинающиеся степные пожары, отвечали на просьбы о помощи из отдаленных поселений, если поблизости не оказывалось других служб. Однажды они даже поучаствовали в охоте на сбежавшего насильника, который, узнав о том, что к поисковой партии присоединился Боло, сам сдался властям, едва не сойдя с ума от страха.
Помочь удавалось не всегда. Они ничего не смогли сделать для застрявших в обвалившейся шахте людей, точнее, не смогли сделать больше того, на что были способны руки самого Зигфрида. Они не могли восстанавливать смытые паводком мосты и чинить дороги. Но то, что они могли сделать, они делали, зачастую приступая прежде, чем кто-либо просил их о помощи.
К концу второго года пребывания в Мире Бахманна они, по крайней мере, больше не были мишенью для негодования местных жителей. Те люди, которым они успели помочь, смотрели на них с благодарностью. Местные политики, карьеры которых пострадали из-за их присутствия, нашли себе другие занятия и другие политические цели. Дело Зигфрида и Роммеля было закрыто.
Но к этому времени они уже втянулись в свои военные игры, постоянное обновление карт, наблюдение за аварийными каналами и изменение оборонных планов колонии. Не было ни единой причины снова возвращаться к бесцельному ожиданию на границе космодрома. Никому из них не хотелось сидеть без дела, и то, чем они занимались, было максимально приближено к повторению кампаний, которые выиграл или проиграл их кумир.
Когда верховное командование получало их доклады и высылало рекомендации о дальнейшем поддержании «готовности», а также грамоты за «службу народу», Зигфрид, ставший мудрее в вопросах манипуляции общественным мнением, делал в прессе соответствующее заявление.
В итоге недовольство практически полностью иссякло. И все это могло продолжаться до тех пор, пока Зигфрид не постарел бы настолько, что уже не смог бы самостоятельно взбираться по трапу Роммеля.
Но у судьбы были совсем другие планы на их счет.
От крепкого и лишенного сновидений сна Зигфрида пробудил вой сирены. И это не было учебной тревогой, какие они с Роммелем частенько устраивали, а самой что ни на есть настоящей тревогой...
Он выскочил из койки, даже не успев протереть глаза; чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться за спинку командирского кресла, и только потом ему удалось бросить в него свое тело и пристегнуться.
Как только он вскочил, Роммель выключил все сигналы тревоги, кроме одного: сигнала единственного орбитального военного спутника.
Внутреннее освещение стало красным, переключившись в режим тревоги. Он нетерпеливо потер глаза тыльной стороной руки; наконец его зрение прояснилось настолько, что он смог прочитать показания на своей консоли. А прочитав, он выругался, пылко и изобретательно.
Над Порт-сити на геосинхронной орбите зависло неидентифицированное судно; оно было большим, не отвечало на вызовы из порта и засевало небеса тем, что его затуманенным сном глазам показалось сотнями небольших десантных