Требуха – китайский дракон - Михаил Северный. Страница 66


О книге
давали расслабиться, лично меня гнали чуть ли не пинками, девушку не трогали, но Михе тоже доставалось. Замыкал колонну тот высокий с которым я имел удовольствие схватиться на кладбище. И опять мы туда возвращались. «Место встречи» и так далее.

Голую женщину было видно издалека. И это я издалека зашёл.

Голую мертвую женщину. И ещё ближе.

Голую старую женщину, привязанную к дереву.

Несмотря на всю мою ненависть к местной братии и бабе Вите это выглядело жутко. Это выглядело страшно. Когда я понял, что она мертва, то осознал, что нам тоже теперь не жить, как ни крути.

Очкастый побелел, бросился к дереву, которое посадил чей-то родственник напротив могилки, очень давно посадил, потому что дерево большое, с толстым стволом — явно в летах. Одним прыжком Юра взлетел на скамейку под деревом и попытался мертвую отцепить — её подвесили надежно, пустили веревку под мышками, а значит это не казнь через повешение. «Миньоны» бросились помогать, молча и дружно, но Юра не принимал ничьей помощи, бил их кулаком, отпихивал ногами и матерился сквозь слезы.

Лучшего шанса убежать чем сейчас, когда они заняты, может и не представится. Я обернулся и невзначай осмотрел своего охранника, тот рот открыл и следил за происходящим. Один удар и он забудет, зачем приходил. Я посмотрел на Мишку — ловил взгляд нашего целителя, но тот упорно смотрел на большой переполох маленького кладбища.

У бабули тоже не было крыльев и торчали огрызки из спины.

— Нет! — закричал Юра и замахал руками, отгоняя китайскую птицу. — Нет! Уйди! Не трогай её!

Требуха обиженно закричал и взлетел, ударился о ветку, заметался, сбивая листья и приземлился напротив за кладбищенской оградкой.

* * *

На обезумевшего питомца никто и не смотрел, всё внимание сосредоточилось на Юре, пытавшемся реанимировать мамашу. Он крутил её, как Тузик крутит мягкую игрушку, пытался слушать сердце, щупал пульс, делал искусственное дыхание и никого не подпускал близко. Миньоны организовали неровный круг и время от времени кто-то пытался подойти и помочь, но когда дурак достал нож, то и попытки прекратились.

За всей этой суматохой никто кроме целителя не заметил движения неподалеку. Я был вторым, кто увидел. Из-за памятника какому-то погибшего в аварии парню высовывался человек. Мишка первый заметил движение и начал присматриваться, а я уже следом. Там определенно кто-то прятался и я узнал эту лысеющую голову, но не мог поверить, что он не сбежал, дурак ещё до сих пор был здесь, в самой гуще, в самом накале страстей. В сельском аду. Бесстрашный дурак.

— Девку сюда, — сказал маньяк и повернулся. — Давай сюда толстую, я знаю способ.

Мишка схватил девчонку и «отбросил» за спину, я рванул на помощь, но был схвачен. Парень сжал кулаки и встал в боевую стойку, толстушка закричала, её уже хватали серые руки когда другие руки ломали пацана. Не знаю, что хотел проделать с пленницей маньяк и никогда уже не узнаю, потому что в тот момент появился Костян.

Он встал во весь рост уже не скрываясь и вышел из-за надгробия.

— Эй! — как всегда по-костяновски немногословно приказал отпустить девушку и махнул ружьём. В руках у него было знакомое оружие, не уверен наверняка, но кажется мне, что это двустволка деда-соседа. Того, что любил зависать на заборах.

Очкастый обернулся, снял очки, вытер их о край футболки и оскалился:

— А вот и брат.

— Я ждал тебя, — ствол глядел прямо «безотчеству» в живот.

— Это ты во всём виноват, — наверное не только я заметил, что руки у Костяна были красные, почти до локтей.

— Что ты с ней сделал? — Юра посмотрел на мать. — Что ты сделал с мамой?

— Я хотел её спасти.

Юра сделал шаг вперёд и Костя положил палец на спусковой крючок. Всё вокруг замерло в ожидании: птицы затихли, трава перестала шуршать под ногами, мы сами не дышали в ожидании выстрела. «Надеюсь заряжено, — думал я, — надеюсь ружьё заряжено».

Серые люди скрючились и выставили серые лапы вперёд, но прыгать первым никто не решался — сам Юра Безотчества на прицеле. Мне хотелось закричать изо всех сил: «Стреляй! Не тяни!», но страшно нарушить наглую уверенную в себе сосредоточенность друга. Он ухмылялся, почти как тот что стоял напротив — одно слово «братья».

— Что ты с ней сделал? — повторял Юра. — Начинай говорить Костя, пока не стало поздно.

— Я пытался её освободить, но она умерла, — Костян повёл стволом в сторону женщины. — Это ты виноват.

Юра закатил глаза, изображая изумление.

— Отчего ты хотел освободить маму, дурак! От крыльев? Они и есть сама свобода! Крылья дают силу, здоровье, а ты лишил маму этого. Они дарят даже молодость и бессмертие, а ты убил маму, урод!

Юра шагнул вперёд, глаза у него горели и Костян не выдержал, отступил, но продолжал заклинать:

— Тебе нужно было только подождать! Всё уже решено! Резчик у меня. За ним едут. Нам всем будет дарована безграничная сила и власть! И только мамы не будет, чтобы посмотреть чего добился сын! Юра теперь больше не бухгалтер — неудачник. Она бы гордилась мной, брат! А ты всё испортил.

Дальше он выругался так многослойно и в таком количестве и разнообразии, что невозможно повторить. Настолько мерзко это было, что даже прекрасно.

— Я думал ты мой брат, хотел разделить…

— Не брат ты мне! — закричал Костян, багровея от прилившей в голову крови, ружьё тряслось у него в руках, как стакан у пьянчуги. Такая ненависть была в его голосе, но Юра не услышал и расправил свои массивные крылья. Один взмах для разминки, второй, третий, и ноги крылатого оторвались от земли. Медленно поднимаясь в воздух Юра продолжал смеяться, перекрикивая шум ветра. Кресты на могилах прогнулись в поклоне, памятники и оградки задрожали, как коты на зимнем ветру, кладбищенская пыль поднялась серым полотнищем вверх, скрывая всех нижестоящих. Серые люди раскрыли серые крылья и поднялись в воздух. Воздух потемнел от рук, ног, крыльев, взмахов, штанов, клетчатых рубах, пыли, грязи и желтых листьев. Юра продолжал дико смеяться, Костян смотрел на него снизу вверх и опустил ружьё.

«Юра, смотри!»

Толстяк, круживший по правую руку, ткнул пальцем вдаль. Вся крылатая толпа разом развернулась вместе с главарём. На лице его застыла улыбка.

— Едут, — сказал он. — Наконец-то. Всё кончено. Где резчик?

Выстрел гавкнул неожиданно. Юра вздрогнул и схватился за грудь, между пальцев уже сочилась кровь, пачкая пузо. Костян опустил ружьё и плюнул. Взмах крыльями. Ещё один и ещё. На этом конец, сил больше у Юры не хватило

Перейти на страницу: