Вот такую картину я увидел в реальности, через много лет и только вместо девушки по пыльной дороге брёл толстяк. Он тоже был босой, в приспущенных джинсах и голый по пояс. От верхней одежды остался только рукав. Вот на кого все смотрели тогда.
— Борис? — неуверенно спросил очкастый. Тихо спросил, еле слышно, а тот вдруг пошатнулся и рухнул на колени. Ударил выстрелом в землю порыв ветра, и Юра Безотчества взлетел как ракета, и уже стоял рядом с толстяком и тряс его. Тот только рот открывал и бессмысленно вперёд смотрел. А крылатые взлетали один за другим и опускались рядом с главарём. Кружился рядом Требуха.
— А ну беги! — меня толкнули в спину. — Скорее туда!
Мой охранник вставал на цыпочки, заглядывал через спины и подпрыгивал от нетерпения, его бледно-синие крылья топорщились и дрожали.
— Я здесь подожду. Там похоже ваши личные дела, мы там лишние.
Деревенщина не горел желание охранять нас, когда все окружили главаря, но и оставить не решался.
— Куда ты денешься, — задумчиво прорычал он и сунул мне по почкам, но я удар легко отвёл. Мог бы ответить, но тогда время ещё не пришло. Я подожду. Со мной Мишка рядом — спортивный малый, пригодится.
Толстый вдруг рухнул лицом в дорожную пыль и очкастый не смог его удержать. Крылатые взмахнули крыльями и заклокотали как курицы.
«Нет крыльев! — крикнул кто-то из толпы. — Но кто это сделал?»
Мы уже бежали. Я, Мишка, Катя — наши охранники были настойчивы на этот раз. Толстяка подняли и даже отряхнули его налипшей грязи, но я успел разглядеть два зеленых сочащихся обрубка, там где у нормальных людей торчат лопатки.
— Кто это сделал? — спрашивал Юра и тряс толстяка за голое плечо. Я пытался вспомнить откуда его знаю, но голова плохо соображала. Толстяк пускал пузыри уголками рта и молчал как партизан.
— Кто это сделал, Боря?
На передний план вылез молодой, тот с кем я махался на кладбище и схватив толстого за щёку заглянул ему в глаза. Юра не остановил его и только нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Молодой залепил толстяку пощёчину и пузыри стали красными.
«Я не знаю что делать», — пожал плечами здоровяк и вдруг пронзительно закричал Требуха. Дракон взлетел вверх и закружил над нашим небольшим собранием.
— Держите его, — сказал Юра Безотчества, и они правильно поняли. Высокий парень схватил толстяка за одну руку, а усатый тракторист за другую. Мне это напомнило как Вицын корчился между Никулиным и Моргуновым в «Кавказской пленнице», но улыбнуться я не успел, потому что мелькнула чёрная кожаная молния и монстр уже вцепился в голую спину и там где в кожу вошли коготки, потекли к пояснице струйки крови. Девчонка тихо ойкнула, а резчик опустил морду и рванул головой назад вытягивая мясную полоску из раны. Теперь охнули даже крылатые и я вместе с ними, сначала подумал что это сухожилие, но это был проросток крыла, который монстр вырвал из-под кожи, махнул им, разбрызгивая кровь и всосал как макаронину. Это было эффектно и мерзко одновременно. Девчонка ещё кое-как держалась когда Требуха проделал тот же трюк со вторым отростком, оттолкнулся всеми лапами и взлетев спланировал на плечо Юры Безотчества.
3.
Жизнь не вернулась во взгляд бармена из Тройки (теперь я вспомнил, где его видел), но вернулась осознанность. Он осматривался, крутил головой, и пытался сосредоточиться, но получалось с трудом. Юра смотрел на него с непонятным мне выражением лица. Потом наклонился и щелкнул пальцами перед глазами:
— Эй! Ты знаешь кто ты?
— Да, — прохрипел толстый и вытер губы. На тыльной стороне ладони остался красный след.
— Как звать тебя?
— Борис, — он сглотнул и дрогнул.
— Кто ты?
— Я — избранный, — и толстяк вдруг зарыдал. Толпа отшатнулась от него, как от прокажённого. Слезы текли по лицу пухляша и он глотая сопли вытирал мокроту руками.
— Ничего. Всё вернем. Вырастут снова.
— Нет! — и тут толстяк попытался цапнуть Требуху, выбросил руку вперед и сам прыгнул, но дракон уже взлетел и закружил в небе. Толстяк упал на четвереньки и продолжал ныть. — Эта тварь. Это она. Зачем ты так, Юра? Зачем дал ей сделать это?
— Успокойся. Мы всё исправим.
Зазвонил мобильник и он не переставая рассматривать воющего толстяка поднёс трубку к уху:
— Да? Хорошо. Ждём.
— Кто это? — толстяк поднял мокрое лицо всматриваясь в хозяина.
— Ты ведь помнишь кто я?
— Да, Юрий.
— Ну так сейчас приедет тот, кто над нами. Кто важнее и сильнее меня. Тот, кто ждал резчика. И когда он приедет всё опять будет хорошо. Потому что резчик с нами.
Требухашка что-то крикнул, подтверждая.
А теперь говори, что случилось, — Юра опять присел перед толстяком и помог ему подняться.
* * *
— Вот как.
Он вскочил и оттолкнул толстяка. Не грубо, нет, но очень сильно, так что бывший бармен сел на мягкое место.
«Значит так», — повторил Юра, — значит, падла, так.
Он подал толстому руку, подлетели ещё трое и помогли поставить дрожащего на ноги. — Веди нас туда. Все пойдём. Этих тоже взять с собой.
Он ткнул пальцем в меня и заорал: «Глаз да глаз за ними! Почему ходят как на курорте! Не дай бог хоть кто-то пропадет, вы пожалеете!»
И тут меня начали крутить в четыре руки. Сопротивление мало чем помогло.
* * *
Все дороги приводят на кладбище.
Все мы смертны. Все боимся смерти. Все хоронят родителей. Все рано или поздно сталкиваются со смертью матерей. Все плачут. Даже те, кто сам привык убивать.
В тот день Юра узнал, что такое терять близких. Даже у тварей человеческих есть сердце, хоть и гнилое до мякоти.
Ещё ничего не подозревая мы всем своим колхозным отрядом вышли из села и потянулись на кладбище. Туда указывал толстяк бармен. Туда он нас тянул, в ту сторону мычал. Юра шёл первым и волочил еле переставлявшего ноги толстяка почти за шиворот. Остальные растянулись по дороге, злобно поглядывая на нашу троицу. Юра ещё не осознал, но чувствовал опасность, как чувствует хищник погоню.
Нас не связали, но не