Кажется, я плачу, а папа только качает головой и, подхватив меня на руки, укладывает рядом с Алье. Он всё-всё понимает, только я какая-то неправильная, ничего не могу, да и не хочу решать. С этими мыслями я, кажется, засыпаю, потому что комната исчезает.
Я оказываюсь в беседке Верхнего Города, где очень любила отдыхать, когда мне представлялась эта возможность, конечно. Передо мной простирается панорама Нижнего Города, при этом я знаю, что за спиной моей сидят двое самцов… мужчин. Я совсем не хочу на них смотреть, хоть и понимаю, что нужно, а они молчат. Наконец, я, вздохнув, поворачиваюсь к ним, чтобы увидеть…
Алекс и Таур. Оба застыли с таким же выражением лица, что было у них сегодня. Они совершенно не шевелятся и, кажется, даже не дышат, но мне не страшно. Я понимаю – это статуи, поэтому поднимаюсь со скамейки и подхожу поближе. Очень хочу рассмотреть их повнимательнее, чтобы понять, что в них обоих такого… Почему они смотрят на меня так, и что чувствую я?
Глава двадцать пятая
Я так ничего и не могу решить, несмотря на очень странный сон, но Санктус опять помогает мне, потому что иначе произошедшее объяснить невозможно.
Я открываю глаза, внезапно обнаружив за окном утро. Странно, когда я засыпала, день едва-едва за полдень перевалил… Неужели я спала так долго? Алье рядом с собой не обнаруживаю, но почему-то не беспокоюсь. Просто поднимаюсь с дивана, несколько ошарашенно оглядываясь.
– Мама! Мама проснулась! – слышу я, и в следующее мгновенье в меня врезается доченька. – Мамочка проспала весь день и ночь! – информирует меня Алье, а затем берёт за руку, увлекая за собой.
С трудом приходя в себя, я покорно иду за доченькой, тянущей меня в соседнюю комнату, где я вижу маму за чашкой чая и негромко о чём-то говорящего… Таура. Интересно, что он тут делает?
– Доброе… утро, – запнувшись, здороваюсь я, сильно удивлённая этим явлением.
– Здравствуй, Елика, – Таур успевает поздороваться раньше мамы. – Как твои дела?
– Ещё не знаю, – честно отвечаю я, пытаясь сообразить, что происходит. – Я очень долго спала почему-то…
– Ну, вы пока пообщайтесь, – произносит мама, а затем уходит, оставляя меня наедине с начальником, глядящим на меня как-то странно.
Я вспоминаю свой разговор с папой и странный сон, понимая, что, возможно, я вызываю у Таура эмоции… Специфические. Но вот что насчёт меня? Как я себя ощущаю, готова ли я ему ответить тем же? Подавив желание спрятаться, я всё же пытаюсь оценить своё отношение к Тауру – и не могу. Мне понравились его руки, его уверенность, но Спутник – это не только руки.
– Елика, – произносит Таур. – Обследование показало, что теперь вы генетически с людьми совместимы.
– Что это значит? – не понимаю я, к чему он заговорил об этом. Но затем до меня доходит. Неужели? Но я не хочу!
– Это значит, что ты не ограничена в Выборе, – объясняет мне начальник и опять смотрит, будто ждёт моей реакции. А я не знаю, как реагировать!
– Таур… – начинаю я, решившись сказать, как есть. – Я не уверена, что могу ответить взаимностью…
Ну вот, я это сказала, и что теперь? Что он сделает? Я опускаю голову, боясь взглянуть ему в глаза, а Таур молчит. Наверное, на этом моя работа в полиции закончилась… Наверняка он отомстит, выкинув меня. Ну и что! Не буду в полиции – найду, чем заниматься.
– Елика, я знаю, что ты просто не имела опыта ни дружбы, ни любви, – произносит Таур мягким, спокойным голосом, как будто совсем не сердится. – Я пришёл не для объяснений, а по-дружески, чтобы узнать, как ты и малышка перенесли произошедшее.
– По-дружески? – удивляюсь я, пытаясь вспомнить, что это значит, но почему-то ничего не вспоминается. – А что это значит?
– Это значит, Елика, – начинает он объяснять, а я медленно поднимаю голову, вглядываясь в его глаза. Кажется, не врёт, – что мне важно твоё состояние, самочувствие и настроение, но создавать семью я не планирую. Любовь – это нечто совсем другое.
Другое… Значит, Таур не хочет предлагать мне Выбор, это хорошо, мне даже становится легче на душе. Но тут в голову приходит другая мысль – Алекс. Он же смотрит на меня так же, это значит, что и у него только «дружба», а все движения, защита и то, как он себя ведёт – ничего не значат. Почему-то от этой мысли мне становится очень больно и горько. Очень хочется заплакать, но я сдерживаю себя.
Если для Алекса его отношение ко мне – это не Выбор, а «дружба», тогда он не будет мне ничего предлагать, и я, получается, всё себе придумала, считая, что в отношении меня Выбор возможен. Как горько! И очень хочется плакать, но я держу себя в руках. Нельзя при Тауре плакать, вообще, лучше поплакать, когда меня никто не будет видеть.
Только вот почему мне хочется плакать? Почему не хотелось, когда Таур говорил о себе, но сразу же захотелось, стоило только подумать об Алексе? Надо будет об этом подумать потом.
Между тем Таур прощается и уходит, оставляя меня в размышлениях. Мне действительно есть о чём подумать, потому что сегодня я узнала, что внимание к самке может быть продиктовано не только желанием её выбрать на роль Спутницы или Согревающей. Значит, у самцов есть собственный кодекс поведения, не ограниченный Выбором. Так как я сейчас уже не сангвиза, то, получается, у меня тоже он может быть? И выход куда-нибудь с самцом вовсе не означает принадлежность ему?
Надо будет разобраться, как именно действует кодекс поведения у хомо, потому что я живу среди них. Как это сделать? Можно спросить папу или маму, а можно понаблюдать, потому что мама и папа – уже Пара, то есть они прошли Выбор и могут интерпретировать всё именно с этой позиции.
– Мама! Мама! – в гостиную буквально влетает радостная Алье. Дочка просто светится от счастья. – Пойдем гулять?
– Пойдём, – киваю я, понимая, что это, пожалуй, выход – так я смогу посмотреть на людей в натуре и получить информацию о кодексе их поведения. А поплакать… Потом поплачу, Алье важнее.
Мы быстро собираемся, при этом я не надеваю форму, а иду в той одежде, которую можно назвать повседневной. Вокруг меня прыгает Алье, радостная оттого, что мы гуляем вместе. Моя милая девочка уже забыла тот страх, что пережила накануне, теперь она радуется солнцу и новому дню. Вот бы и мне так быстро забывать, находя простые радости…. Но я научусь!
Выйдя из дома, сразу же вижу призрачные контуры Храма, что говорит о достоверности моих выводов. Я действительно получила божественную помощь, а так как явление Санктуса было даровано мне вне Храма, то весь Храм перенесётся сюда, а вот его служители останутся в Большом Мире, потеряв свой статус, что ударит по ним очень сильно. Возможно, это несправедливо, но не зря же Алекса гнали именно к Храму? Что мы можем знать о справедливости Санктуса?
Алье совсем не смотрит на полупрозрачный силуэт Храма, как бы висящий над островом, она увлекает меня вдоль дороги, позволяя наблюдать за ежедневной жизнью посёлка. Я иду и рассматриваю людей – как они общаются, ссорятся, мирятся, спешат по своим делам. Я смотрю на них и учусь быть такой же, какими мне представляются они. До меня долетают обрывки разговоров, давая намного больше информации, чем до этого момента.
– Елика! Елика! – я вижу Вивию, общающуюся с незнакомой женщиной. – Иди к нам!
Я улыбаюсь и иду, куда позвали. Ведь позвали же наверняка не просто так?
***
Вивия, кажется, хочет стать моей наставницей в мире людей. Для меня это необычно, но я