– Таур, – поднимаю я голову. – А почему он так открыто рассказывает? Вы арестовали его?
– Мы не можем арестовать целителя, – качает головой мой начальник. – Просто не за что.
– А я говорила, что у неё возникнут подозрения, – улыбается мама, продолжая меня гладить. – Ему просто некуда бежать, понимаешь?
– И он поклялся, что всё сказанное – правда, – добавляет Скар, показав мне маленький жёлтый камень.
Не знала, что здесь есть такие артефакты. Это Камень Клятвы. Жёлтый его цвет означает фиксацию клятвы, данной колдовским способом. Значит, Алекс по какой-то мне неизвестной причине поклялся говорить правду и всё записанное – так и есть. Но почему он поклялся?
– На твоего Алекса, – Таур почему-то опять называет целителя «моим», – открыли охоту, желая его уничтожить, но так, чтобы вина пала на людей.
– Целителя? – ошарашенно спрашиваю я. – Но как они хотели избежать отката за это?
– Они использовали человека, как-то его принудив, – отвечает мне мама. – Но Алекс сумел сбежать, полетев вслепую к самому дорогому ему существу.
Я знаю, о чём она говорит. Да все это знают! Любой сангвиз в минуту смертельной опасности может перенестись к близкому, правда, для этого нужны особые условия, отчего и происходит подобное только с детьми. Но, может быть, я чего-то не знаю? Поверить в то, что произошёл именно перенос к близкому существу, я не могу, не хочу в это верить. Алекс, наверное, что-то просто придумал, а на самом деле это совсем другое! Не могу я быть ему близкой, не могу!
Кажется, я опять готова скатиться в истерику, но мама будто чувствует происходящее со мной, как-то очень быстро успокаивая меня. Она волшебница просто, как фея из сказок, что читают на ночь в нашей семье. Мысли переключаются – я начинаю раздумывать о том, что сказал Алекс на записи, отогнав мысли о том, как и почему он появился тут.
Если верить целителю, а не верить не получится, потому что он поклялся… Значит, на самом деле у сангвиз есть мама и папа, поэтому Выбор – не просто ритуал, а означает что-то другое. Но раз есть мама и папа, тогда, значит, есть и любовь? Почему же я этого не знала? Впрочем, тут ответ мне понятен – зачем оружию знать о любви? Правильно же? Вот и я так думаю…
Хочется спросить маму, но я останавливаю себя. Я же большая уже девочка, должна понять сама. Значит, Старшая клана Правителя работала артефактом, а что тогда случилось в Управлении? А! Я поняла! Алекс что-то понял, его попытались убрать, а мне создать ощущение беспомощности, чтобы я сорвалась. Могла ли я сорваться? Вполне могла, если бы не Алье… Именно доченька и нарушила все их планы, ведь я полностью сосредоточилась на ней… Поэтому её хотели убить руками хомо… Вот оно что! Теперь мне всё понятно…
– Я больше не сангвиза, – произношу я, осознав всё услышанное. – Взываю к Санктусу проявить милость, признав моё решение! Я отрекаюсь от сангвиз!
Все в комнате замирают, ведь я творю то, что никто и никогда не делал. Я произношу слова отречения и признания, которые раньше говорили, меняя клан, но теперь я отрекаюсь от всего народа. Через какое-то время я вдруг осознаю себя стоящей в столбе света, упирающегося в потолок. При этом я не в силах пошевелиться, но полностью отрыв душу, продолжаю говорить.
В этот момент я не вижу никого, обращаясь прямо к Санктусу. Рассказывая о том, кем для меня стали мама, папа, сестрёнка и братья, я очень хочу быть частью этого народа. Я не знаю, слышит ли меня Санктус, закрыв глаза, я говорю, а потом что-то происходит – и весь мир гаснет, я вдруг оказываюсь посреди каменной площади в Главном Храме. Только он совершенно пуст, чего быть просто не может – в Главном Храме обязательно есть дежурные.
– Это просто отображение места, – слышу я незнакомый голос.
Мягкий баритон с напевными интонациями заставляет меня резко обернуться. Напротив меня стоит мужчина, мне совершенно незнакомый. Он одет в белую… тунику? Рясу? Не знаю, как называется это белое широкое одеяние. На груди его почти нестерпимо сияет синяя звезда Санктуса. Из-за этого света я плохо вижу его бородатое лицо, замечая лишь ярко-синие глаза, кажется, сияющие таким же светом, что и звезда на его груди.
– Это отображение, дитя, – мягко произносит этот мужчина. – Ты хочешь отказаться от своего народа… Он принёс тебе много горя, но всё же я должен просить тебя рассказать о причинах, и только тогда можно будет решить.
– Кто вы? – удивляюсь я, не слышавшая о таком, не читавшая даже в сказках.
– Это неважно, – качает он головой. – Что скажешь, дитя?
– Я… Я не хочу принадлежать к сангвизам, – качаю я головой. – Меня предали, лишив детства, родителей, семьи. Всё тепло в моей жизни мне дала мама… папа, сестра, братья… Они приняли меня, хотя они хомо, а я их потенциальный враг! Но они приняли, понимаете? Я за них умереть готова и убью любого!
– Вот как… И поэтому ты хочешь стать человеком? – улыбается он. – Что же, это вполне оправданно.
– И что теперь? – не дождавшись продолжения, спрашиваю я.
– А теперь вы трое не будете нуждаться в крови… – его голос звучит задумчиво. – Летать будете, а оборачиваться – нет, пожалуй… Должен же я что-то взамен забрать? А вот станете вы людьми или нет, зависит от вас. Пусть это будет моим испытанием. Да, так правильно!
Всё гаснет перед глазами, а в следующий миг я ударяюсь обо что-то головой. Открыв глаза, я не понимаю, где нахожусь и что со мной. Но вокруг меня сослуживцы, мама, Таур… А я лежу на полу, точнее, на маминых руках.
– Таур! – зовёт его Скар, очень удивлённо глядя на какой-то артефакт. – Ты только посмотри!
– Что там? – спрашивает Вивия, вытягивая шею.
– Елика больше не кровосос, – медленно отвечает Таур, внимательно разглядывая что-то в руках подчинённого. – Это нужно внимательно изучить, но она точно уже другая…
– Ничего себе… – шепчет Вивия.
– Санктус явил милость, – вздыхает мамочка, гладя меня по голове.
А я улыбаюсь. Неважно, что это было, но я улыбаюсь, потому что я счастлива. Я верю: я – больше не сангвиза!
Глава двадцать третья
Неужели я говорила с Санктусом? Нет, такого не может быть, Санктус – это сила, творец всего сущего, наполняющий наш мир. Значит, это был кто-то другой, но кто? Впрочем, я же не Служитель Храма, что мне даст эта информация? Ничего… Я лежу на руках мамы, а мои коллеги немного суетятся, кого-то зовут, обмениваются мнениями.
– Как ты себя чувствуешь, доченька? – спрашивает самый родной на свете человек, а я только улыбаюсь в ответ.
– Очень легко, как заново родилась, – отвечаю я, наконец. – Что это было?
– Ты отрекалась, потом была яркая вспышка, и ты упала, напугав меня, – обстоятельно отвечает мама, поглаживая меня чуть дрожащей рукой.
– Прости, мамочка… – мне становится стыдно за то, что заставила её волноваться.
– Главное, что с тобой всё в порядке… – шепчет она, прижимая меня к груди.
– Таур! Этот тоже не кровосос! – слышу я голос Скара, как будто издалека. – Смотри!
– Интересно… – Таура я не вижу, но слышу очень даже хорошо.
И тут надо мной появляется тот, к кому стремится внутренне всё моё существо. Тот самый, кого я так хотела убить и не смогла. Я вижу озабоченное лицо Алекса, производящего какие-то манипуляции. Озабоченность на его лице сменяется озадаченностью.
– Здравствуй, Елика, – мягко произносит он. – Спасибо за то, что не убила.
– Алекс… я… – я не знаю, что