219 Сновидение о бабушке показывает, как бессознательная психология отца проникает в психологию ребенка. Это он хочет поцеловать свою мать; как следствие, ребенок чувствует необходимость поцеловать ее во сне. Бабушка, которая состоит из «одного только рта», наводит на мысль о глотании и пожирании[85]. Очевидно, что девочке грозит опасность быть поглощенной регрессивным либидо отца. Вот почему ей снится змея: змея издавна считается символом опасности быть обвитым, проглоченным или отравленным[86]. Данный случай также показывает, что дети склонны замечать гораздо больше, чем предполагают их родители. Конечно, невозможно, чтобы у родителей вовсе не было комплексов. Это было бы сверхъестественно. Однако им следует, по крайней мере, сознательно примиряться с комплексами; их долг как родителей – разобраться со своими внутренними трудностями и не выбирать легкий путь – путь вытеснения – во избежание болезненных препирательств. Проблема любви – часть тяжкого бремени человечества; никто не должен стыдиться того, что и ему приходится платить свою долю. Во всех отношениях в тысячу раз лучше, чтобы родители откровенно обсуждали проблемы, а не оставляли свои комплексы гноиться в бессознательном.
220 Какой смысл в подобном случае говорить с девочкой об инцестуозных фантазиях и фиксации на отце? Поступив так, мы лишь убедили бы ее в том, что во всем виновата ее собственная аморальная или глупая натура, и взвалили бы на нее ответственность, которую в действительности должны нести родители. Она страдает не потому, что питает бессознательные фантазии, а потому, что их питает ее отец. Она – жертва патологической атмосферы в доме; ее проблема исчезает, как только родители решают разобраться в своих отношениях.
221 Третий случай касается весьма умной и сообразительной девочки тринадцати лет, которую характеризовали как антисоциальную, строптивую и неспособную адаптироваться к школьным условиям. Временами она была очень невнимательна и давала странные ответы, которым не могла предложить никакого объяснения. Это была крупная, хорошо развитая девочка с отменным здоровьем. Она была на несколько лет моложе одноклассниц, но в свои тринадцать пыталась вести жизнь девушки шестнадцати-семнадцати лет. Физически она была чрезмерно развита, половая зрелость наступила у нее в одиннадцать лет. Сексуальная возбудимость и желание мастурбировать ее пугали. Мать была женщиной блестящего интеллекта, с сильной волей к власти, которая заранее решила, что ее дочь – вундеркинд. Она всячески развивала интеллектуальные способности дочери, одновременно подавляя любые эмоциональные проявления. Она хотела, чтобы ребенок пошел в школу раньше, чем кто-либо другой. Отец же по долгу службы часто отсутствовал дома и казался, скорее, призрачным идеалом, нежели реальным человеком. Девочка страдала от огромного давления сдерживаемых эмоций, которые больше подпитывались гомосексуальными фантазиями, чем реальными отношениями. Она признавалась, что иногда мечтала, чтобы ее приласкала какая-нибудь учительница, после чего воображала, что с нее спадает вся одежда. В такие мгновения она переставала понимать, что ей говорят; отсюда ее абсурдные ответы. Вот одно из ее сновидений: «Я видела, как мама соскальзывает в ванну. Я знала, что она тонет, но не могла пошевелиться. Тогда я ужасно испугалась и начала плакать, потому что позволила ей утонуть. Я проснулась в слезах». Это сновидение помогло вывести на поверхность скрытое сопротивление против неестественной жизни, которую она была вынуждена вести. Девочка признала свое желание нормального общения. Дома мало что можно было сделать, но смена обстановки, осознание проблемы и откровенное обсуждение привели к значительному улучшению.
222 Этот случай простой, но в высшей степени характерный. Роль, которую играют родители, буквально бросается в глаза. Это один из тех типичных браков, когда отец полностью погружен в работу, а мать пытается реализовать свои социальные амбиции через ребенка. Ребенок обязан добиться успеха, дабы удовлетворить желания и ожидания своей матери и польстить ее тщеславию. Такая мать, как правило, не видит реального характера своего ребенка, его индивидуальных привычек и потребностей. Она проецирует себя на ребенка и управляет им с безжалостной властностью. Данный брак, скорее всего, породит именно такую психологическую ситуацию и еще больше ее усугубит. По-видимому, в подобных случаях между мужем и женой существует значительная дистанция, поскольку столь мужеподобная женщина едва ли может по-настоящему понимать чувства мужчины: единственное, что она способна из него вытянуть, – это деньги. Он платит ей за то, чтобы она оставалась в более или менее сносном настроении. Вся ее любовь превращается в честолюбие и волю к власти (если она не проявляла их задолго до замужества, бессознательно следуя примеру собственной матери). Дети таких матерей – не более чем куклы, которых наряжают как заблагорассудится. Они не что иное, как немые фигуры на шахматной доске эгоизма своих родителей, причем все это делается под покровом беззаветной преданности любимому ребенку, счастье которого объявляется единственной целью жизни матери. В действительности, однако, ребенок не получает ни крупицы настоящей любви. Вот почему девочка страдает от преждевременных сексуальных симптомов, как и многие другие дети, которыми пренебрегают и с которыми плохо обращаются. В то же время ее переполняет так называемая материнская любовь. Гомосексуальные фантазии ясно показывают, что ее потребность в настоящей любви не удовлетворена; как следствие, она жаждет любви от своих учителей, но любви не того сорта. Если нежные чувства выбрасывают за дверь, то сексуальность в насильственной форме проникнет через окно, ибо, помимо любви и нежности, ребенку нужно понимание. Самым правильным в этом случае, естественно, было бы лечить мать, что позволило бы улучшить ее отношения с мужем и отвлечь страсть от ребенка, в то же время открыв последнему доступ к ее сердцу. В противном случае можно только попытаться снизить пагубное влияние матери, усилив сопротивление ребенка, с тем чтобы он, по крайней мере, был способен справедливо критиковать ее недостатки и осознавать свои собственные индивидуальные потребности. Ничто так не задерживает рост, как попытки матери воплотить себя в ребенке, не задумываясь о том, что ребенок – не просто придаток, а новое индивидуальное существо, зачастую наделенное характером, который ни в малейшей степени не похож на характер родителей, а иногда даже кажется пугающе чужеродным. Причина кроется в том, что дети лишь номинально происходят от своих родителей, но в действительности суть потомки вереницы предков. Иногда, чтобы увидеть семейное сходство, необходимо вернуться на несколько сотен лет назад.
223 Сновидение девочки вполне понятно: оно явно означает смерть матери[87]. Таков ответ бессознательного ребенка на слепое честолюбие матери. Если бы она не пыталась «убить» индивидуальность своей дочери, бессознательное так бы не отреагировало. Разумеется, мгновенно обобщать результаты подобных сновидений не следует. Сны о смерти родителей не редкость; можно предположить, что они всегда основаны на тех предпосылках, которые я только что описал. Тем не менее, важно помнить, что сновидческий образ не всегда и не при всех обстоятельствах имеет одно и то же значение. Не ведая сознательной ситуации сновидца, нельзя быть уверенным, что смысл сновидения определен верно.
224 Последний случай, о котором я упомяну, касается восьмилетней девочки Маргарет, страдавшей нарушениями, на первый взгляд каузально не связанными с родителями. Поскольку это сложный случай, который невозможно подробно рассмотреть в одной лекции, я обрисую лишь один этап в его развитии. Девочка проучилась в школе целый год, но не научилась ничему, кроме как немного читать. Она двигалась неуклюже, поднималась и спускалась по лестнице, как ребенок, только начинающий ходить, плохо владела своими конечностями и говорила плаксивым голосом. В беседе