Греки в прошлом году были чемпионами Афин в кулачном бою и метании дисков, а римлянин — отменный борец, один из лучших в Риме. Телосложением все трое могли соперничать с Родериком или Марикком. Даже если эта троица проиграет, все равно заберу их себе в телохранители, решил я. Мне уже давно пора удвоить охрану.
Каждая пара атлетов постепенно, раз за разом проходила этапы пентатлона, начиная с прыжков и заканчивая борьбой. Нескольких участников соревнований рабы уже унесли, потому что они валялись без сознания.
Кроме того, после метания копий в результате неудачного броска одного из зрителей пронзило насквозь. Бедолага погиб на месте. Все сиденья вокруг него забрызгало кровью.
— А здесь оказывается, опасно сидеть, — заметил я Лицинии, держа ее за руку. — Надеюсь, сюда копья не долетят.
После очередного этапа пентатлона осталось только семь пар. Каждая из них начала по-новой проходить бесконечный круг состязаний. Все атлеты тяжело дышали и обливались потом. Погода так и стояла непонятная, солнце стыдливо пряталось за облаками.
— Вы будете делать ставки, император? — спросил Таник. — Если будете, тогда шепните мне, на кого поставили, по давней дружбе.
Я улыбнулся и устало покачал головой.
— Вы же знаете, сенатор, если я буду делать ставки, то буду предпринимать все усилия, чтобы выиграл именно тот, на кого я поставил. На это придется тратить время, деньги, отвлекать моих подчиненных. А приз, который я получу, слишком мал, для того, чтобы так стараться. Короче говоря, сенатор, орел не ловит мух. Пусть выиграет сильнейший.
— Что же, это тоже справедливо, — задумчиво заметил Таник.
— Хотя, на вашем месте я бы поставил на Тисандрия, — невинно заметил я. — Делюсь проверенными сведениями, мы ведь не можем позволить, чтобы выиграл иноземец? А вот на втором месте будет Тагенес и он действительно этого достоин, скажу я вам.
Таник тут же подозвал слугу и приказал сделать ставки. Вскоре объявили победителей. Первое место взял Тисандрий, а на втором оказался Тагенес. Атлеты тяжело дышали, а их лица и туловища были в царапинах и ссадинах, полученных во время боев.
Я улыбнулся. Все шло по плану. А затем ко мне подошел Парсаний и прошептал на ухо:
— Император, пленники бежали из подземелья.
Глава 14. Кто громче всех играет на дудочке?
Я хотел спросить, какого дьявола пленники смогли сбежать из подземелья и случайно заметил взгляд моего дяди.
Павел сидел на высоком кресле поодаль от меня, рядом с моими братьями и сестрами и пристально глядел на меня. Я внезапно понял, что он прекрасно знает, о чем идет речь. Наверняка мой дядя приложил руку к этому побегу.
Неужели он как-то сумел связаться с пленными факционариями? Нутром чую, что да, без него здесь не обошлось. А ведь Лакома и Донатина советовали мне прикончить эту змею, а не греть на груди.
— Какие будут распоряжения, доминус? — спросил Парсаний, выжидающе глядя на меня.
Прекрасное настроение, охватившее меня с утра в связи с праздниками, мгновенно улетучилось.
— Какие же еще могут быть распоряжения? — сварливо спросил я. — Кто-нибудь отправился в погоню?
— Нет, доминус, — испуганно ответил Герений, будто бы это он был ответственен за поимку беглецов. — Ждут ваших распоряжений.
— Совсем с ума посходили, что ли, — сказал я с досадой. — Немедленно отправьте погоню. Человек десять всадников, желательно гуннов. Позови ко мне Донатину. Куда они отправились?
Герений пожал плечами.
— Неизвестно, доминус. Атальф обыскивает кварталы вокруг дворца.
— Ну зачем это? — спросил я. — Вы что, думаете, что они спрячутся рядом со дворцом? Нет, конечно, они побегут подальше. Кто стоял на страже, почему они не посекли побег?
— На стражников напали и убили, — объяснил помощник. — Кто-то сделал это, а потом открыл решетки для пленников. Воспользовались тем, что дворец почти опустел из-за Квинкватрий.
— Оказать денежную помощь семьям погибших, — распорядился я. — Давай скорее Донатину и закройте ворота из города.
— Сейчас праздники, доминус, — мягко возразил Герений. — Люди прибывают из разных городов и уезжают туда. Как мы можем закрыть ворота?
— Верно, дьявол вас раздери, — сказал я. — Тогда поставьте посты и тщательно обыскивайте каждую повозку и колесницу. Они не должны уйти из города. В самой Равенне проведите обыски и мероприятия по поиску беглецов. Давай, что ты стоишь, действуй! И никому ничего не рассказывайте, ясно?
Герений кивнул и помчался выполнять указания. Лициния спросила:
— Это что же получается, прасины и венеты сбежали?
Я с подозрением посмотрел на нее. Времена сейчас такие, что доверять никому нельзя. Может быть, и эта девушка с невинной улыбкой и ясными глазами на самом деле помогала организовать побег, вскружив мне голову?
— Чего уставился? — спросила Лициния. — Ты что, думаешь, я тоже здесь замешана?
Даже если это и так, то сейчас она ни за что в этом не признается. Я вздохнул, выдавил из себя улыбку и сказал:
— Нет, что ты, я просто задумался, куда они могли уйти. Твой отец, может быть, знает? Узнай у него, пожалуйста.
Лициния замотала очаровательной головкой.
— Ты меня за кого принимаешь, Ромул? За своих отвратительных шпиков фрументариев? Мой отец согласился сменить партию ради меня, но доносить на своих бывших товарищей он не будет.
— Ладно, отлично, это характеризует его, как честного и надежного человека, — сказал и в это время подошел Донатина.
Лициния сразу отвернулась.
— Ну? — спросил я. — Как это случилось?
Магистр тайных дел поджал губы и промолчал.
— Ты что, ничего не знал об этом? — пораженно спросил я. — Ты, глава фрументариев? Тогда зачем вам целая сеть шпионов на всю страну, если вы не можете проследить за тем, что творится под носом?
На арене между тем чествовали победителей. По плану я должен был возложить на их головы венки из оливы и тростника, но сейчас у меня совершенно пропало желание делать это. Я хотел поручить это Евмену, но в это время зрители на трибунах начали скандировать: «Ромул Август!».
Ну что же делать нечего, придется исполнить свой долг, а еще заодно и познакомиться с новоявленными чемпионами. Я поднялся и в сопровождении телохранителей спустился на арену.
Чемпионы стояли перед группой других атлетов. Толпа