— Не передергивайте, — я начал терять терпение. — Строительство больницы идет по плану. Но я не могу вытрясти деньги из пустого кармана.
— Да, конечно, — холодно произнесла она. — Бетон важнее лекарств. Техника важнее людей. Я начинаю понимать вашу репутацию, Леонид Иванович.
Это был удар ниже пояса. Я резко встал, ощущая, как закипает кровь:
— Моя репутация не имеет отношения к делу. Я принимаю решения, исходя из объективной ситуации, а не эмоций.
— Конечно, вы ведь человек без эмоций, — она схватила свою сумку. — Как я могла забыть.
— Маша, это нечестно, — я попытался говорить спокойнее. — Вы же знаете, что я…
— Я знаю только, что моим пациентам нужны лекарства, а вы отказываете, — она направилась к выходу. — Всего доброго, Леонид Иванович.
Прежде чем я успел что-то ответить, она выскочила из палатки. Я опустился на стул, чувствуя себя выжатым и обессиленным. Этого еще не хватало. Личные отношения, только начавшие налаживаться, снова полетели под откос.
Я знал, что Зорина права насчет необходимости лекарств. Но и моя позиция была обоснованной. Денег катастрофически не хватало. Мы балансировали на грани финансового краха.
Поразмыслив некоторое время, я решил не откладывать примирение. В конце концов, мы взрослые люди и должны уметь находить компромиссы.
Ночь уже опускалась на промысел, когда я направился к медпункту. В окнах горел свет. Зорина, как обычно, работала допоздна. Я постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.
Маша сидела за столом, заполняя медицинские карты. Увидев меня, она вскинула брови:
— Что-то срочное, Леонид Иванович?
— Да. Нам нужно поговорить, — я прошел в центр маленькой комнаты, разделенной ширмой на приемную и процедурный кабинет. — Наш разговор закончился неправильно.
— Не вижу смысла продолжать, — она отложила ручку. — Вы ясно выразили свою позицию.
— Позицию по финансированию — да. Но не по отношению к вам или к важности медицинского обслуживания.
Она молчала, глядя на меня с нечитаемым выражением.
— Послушайте, Маша, — я подошел ближе. — Я не хочу, чтобы между нами оставалась эта неловкость. Да, у нас проблемы с деньгами. Но это не значит, что я не ценю вашу работу или считаю ее второстепенной.
— Тогда почему отказали в закупке лекарств? — ее голос звучал уже не так холодно.
— Потому что в данный момент в кассе физически нет этих денег, — я сел напротив нее. — Но я работаю над решением. Сегодня отправил телеграмму в Наркомат с просьбой о дополнительном финансировании. Завтра еду в Казань на переговоры с банком о кредите.
Ее лицо смягчилось:
— Вы не сказали мне об этом.
— Не успел. Вы выскочили из палатки быстрее, чем я смог объяснить.
Неожиданно она улыбнулась, впервые за весь разговор:
— Да, я бываю эмоциональной. Извините.
— И вы меня простите, — я тоже улыбнулся. — Мне следовало начать с объяснения ситуации, а не с отказа.
В маленькой комнате воцарилась тишина, но теперь уже не напряженная, а какая-то особенная, интимная. Керосиновая лампа отбрасывала теплые блики на лицо девушки, придавая коже золотистый оттенок.
— Знаете, — тихо произнесла Маша, — иногда мне кажется, что все это как в фантастическом романе. Таежный промысел, нефтяные вышки, мы, строящие город среди болот…
— Я часто думаю о том же, — признался я. — Как будто попал в другой мир.
— В каком-то смысле так и есть, — задумчиво произнесла она. — Мы создаем здесь совершенно новую реальность. Отдельный мирок со своими законами, проблемами, радостями.
Она встала и подошла к маленькому окну. За мутным стеклом виднелись огни промысла, мерцающие в ночной тьме.
— Раньше здесь была только тайга, — продолжила она. — А теперь зарождающийся город. И вы главный архитектор этих перемен.
Я поднялся и встал рядом с ней. Наши плечи почти соприкасались.
— Не я один. Мы все вместе, — возразил я. — И вы не меньше других. Без вашей заботы о здоровье людей ничего бы не получилось.
Она повернулась ко мне, и вдруг я понял, насколько близко мы стоим. В ее глазах отражалось пламя лампы, а на губах играла легкая улыбка.
— Знаете, о чем я иногда думаю? — спросила она шепотом. — О том, что в этом мирке, который мы создаем, возможно все. Даже то, что в обычной жизни кажется невероятным.
— Например? — мой голос тоже непроизвольно снизился до шепота.
— Например, что строгий доктор Зорина однажды поддастся порыву и сделает то, чего никогда не позволила бы себе в Москве.
Прежде чем я успел осознать смысл ее слов, она преодолела разделявшее нас расстояние и легко, почти невесомо, коснулась губами моих губ. Это было настолько неожиданно, что я на мгновение замер.
А затем, словно прорвав невидимую плотину, чувства захлестнули меня. Я обнял ее, притягивая ближе, отвечая на поцелуй с неожиданной даже для самого себя страстью. Мир вокруг перестал существовать. Были только мы двое, наше дыхание, биение сердец, тепло тел.
Когда мы наконец отстранились друг от друга, ее щеки пылали, а глаза сияли особенным светом.
— Я не планировала этого, — смущенно произнесла она. — Просто…
— Не объясняйте, — я нежно коснулся ее щеки. — Некоторые вещи не нуждаются в объяснениях.
Она прильнула ко мне, положив голову на плечо. Мы стояли так несколько минут, наслаждаясь близостью и тишиной.
— Что же теперь будет? — наконец спросила она.
— Будет упорная и сложная работа, — ответил я, как всегда думая о делах, — но вместе мы справимся.
В тот момент меня переполняло странное чувство уверенности. Словно этот маленький таежный промысел, этот зарождающийся поселок среди болот и лесов был именно тем местом, где я должен был оказаться. И Маша именно тем человеком, который должен был быть рядом.
— А насчет лекарств, — сказал я, не разжимая объятий, — я все-таки что-нибудь придумаю.
Она тихо рассмеялась:
— И в такой момент вы думаете о лекарствах, Леонид Иванович?
— Больше нет, — я улыбнулся и снова поцеловал ее.
За окном гудели буровые, струился дым из труб временных бараков, сверкали прожекторы строительной площадки. Промысел жил своей обычной ночной жизнью.
Возвращаясь позже в свою палатку по заснеженной тропинке, я чувствовал странную легкость. Проблемы никуда не делись — завтра предстояли тяжелые переговоры в банке, поиск новых источников финансирования, решение тысячи технических вопросов. Но теперь у меня появился еще один, личный повод бороться за успех этого предприятия.
Морозный воздух обжигал легкие, но мне было тепло.
Глава 23
Узкоколейка
Еще до начала строительства поселка мы решали еще одну критическую задачу.
Создание транспортной артерии для связи промысла с большой землей. Временные зимники и грунтовые дороги не могли обеспечить надежную доставку оборудования и вывоз добытой нефти. С наступлением весенней распутицы грунтовки превратятся в непроходимое