Дождь не прекращался.
Лил тропический ливень.
Но теперь водяной занавес падал на массивное судно, которое казалось почти управляемым, словно неистового коня, которого сдерживают крепко натянутыми поводьями, хотя эти «поводья» грозили порваться в любой момент.
И именно тогда, наконец, большинство членов экипажа смогли оглянуться назад и с облегчением заметить, что воины решили сделать короткую паузу в своем яростном наступлении.
Дело в том, что они обрушились, как саранча, на беззащитную фрегату, которая уже находилась на расстоянии более чем полумили, и была настолько переполнена ликующими захватчиками, что напоминала скорее плавучую массу людей, чем судно.
Сжавшись на палубах, балансируя на реях, гиковых стрелах и лестницах, люди Мулая-Али кричали от восторга, размахивая оружием, в то время как лодки, прибывающие с верховьев реки, приближались к фрегате, цепляясь за её борта и с таким же энтузиазмом приветствуя высокую и внушительную фигуру ликующего Иана Маклейна, который «гордо выставлял себя рядом с рулем, счастливый от одержанной сокрушительной победы.
– Твой отец был прав… – прошептал Гаспар Ройтер на ухо Селесте Хередии, которая смотрела на удручающую сцену сквозь слёзы. – Это была великолепная приманка!
– Ты уверен, что фитили намокли? – спросила озлобленная девушка, которая за считанные минуты словно постарела на десять лет. – Нет никакой надежды, что они загорятся?
– Никакой, малышка. Я сам их разместил и признаюсь, даже не подумал, что вода может обрушиться таким образом.
– Как жаль! Это было бы великолепное зрелище – увидеть их взлетающими на воздух. – Вдруг прекрасное лицо Селесты исказилось, и она обернулась, чтобы осмотреться вокруг. – Где мой отец? – спросила она. – Где он?
Англичанин также встревожился, осмотрел палубу и вскоре бросился в кают-компанию, откуда вышел, качая головой.
Селеста Хередия тут же наклонилась через перила и закричала вниз:
– Мой отец! Кто видел моего отца?
Деморализованные мужчины переглянулись, как будто каждый из них пытался разглядеть в соседских чертах лица Мигеля Хередии, и, наконец, португалец Силвину Пейше крикнул, указывая на уже удалившегося Себастьяна:
– В последний раз я видел его, когда он спускался в пороховой погреб!
– Господи, милосердный! – всхлипнула девушка, боясь самого худшего. – Кто видел, как он выходил?
Снова все переглянулись и, в конце концов, все отрицательно покачали головами.
Селеста Хередия почувствовала, как ноги её подкашиваются, она соскользнула на мокрую палубу, пытаясь ухватиться за перила, и, наконец, разразилась криком боли, моля:
– О нет, Господи! Не допусти, чтобы эта мысль пришла ему в голову. Пожалуйста, Господи… Пожалуйста!
Жаркий порыв ветра всколыхнул её волосы, и почти мгновенно раздался гром, мощнее всех громов самой яростной бури, разорвавший Нигер, в то время как некогда гордое голландское судно распалось, превратившись в огромный огненный шар.
Более тысячи воинов, тех самых, что ещё мгновение назад пели победные гимны, взмыли в воздух и рухнули в воду, где тут же появились десятки гигантских крокодилов, и вскоре мутное течение великой реки окрасилось в красный цвет, пока изуродованные тела и бесформенные останки не начали медленно проплывать мимо бортов «Серебряной дамы».
И только тогда колдун Сахау Нду понял, почему огни фрегата накануне говорили ему о боли, поражении и смерти, а огни галеона – о жизни, победе и радости.
XIV
На самой высокой башне своей величественной крепости Жан-Клод Баррьер стоял, позволяя дождю промочить его до нитки, пристально вглядываясь вдаль. Он тщетно пытался понять, что происходит вниз по реке, напрягая слух, чтобы уловить новости, передаваемые барабанами о яростной битве, которая, должно быть, началась с первыми лучами рассвета.
Но громовые раскаты и яростный шум дождя, барабанящего по листве деревьев, заглушали любые другие звуки. Казалось, боги снова наслаждались демонстрацией своей власти, показывая, что именно они владеют судьбами людей, ослепляя и оглушая их по своему усмотрению одним лишь шумом бури.
Там, совсем близко, всего в полдня пути от ворот его любимой цитадели, решалась судьба его королевства и его собственной жизни. Однако абсурдная прихоть внезапной грозы разрушила его прекрасно организованную систему коммуникации, заставив умолкнуть барабаны и лишив возможности отдавать приказы или получать новости.
Он обратил внимание на изможденные лица артиллеристов, промокших до костей у подножия пушек, чьи жерла были заткнуты кусками плотной ткани, чтобы вода не проникала внутрь. Затем его взгляд остановился на полусотне всадников, которые спокойно и невозмутимо ждали под темным навесом большого центрального двора.
Их присутствие его успокоило, ведь эти фанатичные фульбе – смелые воины и убежденные мусульмане – заслужили его доверие за долгие годы. Они стали его верной и неразлучной личной стражей.
Он знал, что, пока они рядом, ему нечего бояться. Если фульбе клялся верностью "Карающему неверных", он отдавал за него жизнь, несмотря ни на какие обстоятельства.
Прошел час.
Шел дождь.
Затем еще один.
Дождь продолжался.
И третий.
Гроза начала медленно уходить на запад.
Но дождь все еще лил.
Наконец, на горизонте появился белоснежный конь, которого оседлал чернокожий мужчина.
Это был фульбе, в этом не могло быть сомнений: только фульбе, привыкший к скачкам по пустыне, мог так скакать.
Мулаи-Али, могущественный король Нигера, владыка жизней и судеб тысяч людей, постарался сохранить величие, спускаясь по крутым ступеням, чтобы прибыть в центральный двор чуть раньше изможденного всадника.
– Что произошло? – спросил он, когда лошадь остановилась в двух метрах от него.
Мужчина, лицо которого блестело от пота, а глаза выражали крайний ужас и усталость, бросил на него долгий и презрительный взгляд. Затем, со злым плевком, пробормотал:
– Да проклянет тебя Аллах! Они мертвы!
– Мертвы? – переспросил ошеломленный мулат. – Сколько?
– Все!
– Все? – удивился он. – Как это возможно?
– Спроси у Человека Огня! – резко ответил тот. – Возможно, его идолы знают.
Не сходя с лошади, он пересел на свежую и яростно пришпорил её, выкрикнув:
– Уходим!
Пятьдесят всадников последовали за ним, и спустя несколько минут они превратились в разноцветное пятно, исчезнувшее на горизонте на севере.
Как будто это было приказание не только фульбе, но и всем – часовые, слуги, артиллеристы поспешили покинуть свои посты, в панике направляясь вверх по реке, чтобы оказаться как можно дальше от белых демонов, способных в одно мгновение уничтожить более тысячи хорошо вооруженных воинов.
Жан-Клод Баррьер даже не попытался остановить их.
Он прекрасно знал, что всё кончено.
И знал это ещё до того, как всадник появился на горизонте, даже до того, как его войска отправились навстречу врагу. С того самого момента, как он покинул дворец Сахао Нду, он был уверен: его время истекло, и он никогда больше не увидит, как улыбается восходящая луна.
Он покинул двор и