Лавиния кивнула.
«Ну что же, – думала она, бредя вдоль Сены к своему дому. – В конце концов, совсем недавно я мечтала переночевать в собственной кровати, вот мечта и исполнится. Это ли не прекрасно? С Монтойей я поговорила, часть материалов по отцу-келарю он мне переслал, остальное будет завтра. Надеюсь, противника мы не насторожили, и он – они! – терпеливо подождут, пока ловчая сеть окажется совсем рядом. Если это келарь и нянька, то вопросы престолонаследия Спаньи тут ни при чём, за что великая благодарность всем богам. Ах да, надо будет ещё разок зайти в храм Локи…».
Где-то на грани сознания Лавинии послышался смешок, который она разумно проигнорировала.
Глава 12
С присланными полковником Монтойей материалами Лавиния засиделась до глубокой ночи. Только когда небо за окном её комнаты явственно посветлело, она отключила компьютер, встала и потянулась до хруста в позвоночнике.
– Половина четвёртого… А к восьми нужно быть у Зентецкого. Ладно, кофе я и там на кафедре выпью, круассан возьму с собой из дому, так что можно спать до половины восьмого. Беда только в том, что ничего интересного про этого самого Хуана Фуэнтеса у нас так и нет. Но что-то же меня зацепило в сведениях, вот только что?
Она зевнула, нырнула под одеяло и мгновенно вырубилась, уже на грани сна поймав мысль: «Откуда он родом, этот Фуэнтес? Надо там проверить!»
Проснулась госпожа Редфилд за шесть минут до назначенного себе самой времени, и вовсе не потому, что так сработал её внутренний будильник. Её разбудил сигнал коммуникатора.
С трудом разлепив пересохшие губы, она поинтересовалась:
– Ну кто ещё там?
– Вариант «твоя совесть» не проходит?
– Равашаль… Говори.
– Ты в Севилье?
– Дома я, в Лютеции, – буркнула Лавиния. – Через полчаса должна быть в Академии, через полтора вернусь в Севилью. А что?
– Сейчас узнаешь!
Коммуникатор отключился, а вот дверной колокольчик зазвенел громко и отчётливо. Снизу, от входной двери, послышались приглушённые голоса, и Лавиния отправилась умываться, мимоходом порадовавшись тому, что её коротко стриженые волосы не нужно мыть и укладывать каждый день, иногда достаточно просто пригладить пятернёй.
Десяти минут ей хватило на то, чтобы умыться, принять душ и одеться, и на первый этаж она спустилась уже полностью готовая.
– Чай заварен и ждёт вас на столе, миледи, – сообщил дворецкий Бакстон, появляясь не то из бокового коридора, не то из густой тёмной тени в углу.
– Чай… Вот тьма, от кофе я могла бы отказаться, его где угодно нальют, а правильно заваренный чай в Лютеции и её окрестностях делаете только вы, Бакстон.
– Благодарю вас, миледи.
В малой столовой, примыкавшей к кухне, и в самом деле был сервирован чай. Возле блюда с булочками сидел один из непосредственных начальников коммандера Редфилд, глава Службы магбезопасности Союза королевств бригадир Равашаль. Горка булочек с его стороны выглядела изрядно похудевшей.
– Можно было догадаться, что ты не упустишь случая лишний раз позавтракать, – фыркнула Лавиния.
Бакстон налил ей чаю, ровно такого, как она любила с утра: крепкого, тёмного, с ложкой тростникового сахара, и она зажмурилась, делая первый глоток.
– Между прочим, я к тебе с подарком! – ответил Равашаль. – Погоди, руки вытру…
Он тщательно протёр пальцы горячей влажной салфеткой, достал из своего портфеля папку, раскрыл её и подал Лавинии. Текст лежавшего внутри документа она прочла дважды, потом подняла взгляд на старшего коллегу.
– То есть, пока дело открыто, я имею право без ордера провести обыск или арестовать подозреваемого, и не должна буду потом оправдываться из-за того, что заподозрила высокопоставленную шишку?
– Именно так, – кивнул бригадир. – Только в прошлый раз твои права заканчивались на границах Галлии, а сейчас – на границах Союза королевств.
– Спасибо… Как, интересно, тебе удалось его добыть?
– Вот этого я рассказывать не стану.
На Лавинию повеяло тёмной, опасной, непонятной ей магией бюрократии и чиновничьих ходов, и она вздрогнула. Встала, одним глотком допила чай, сунула папку с драгоценным документом в пространственный карман и сказала:
– Вечером доложу по результатам!
В портальное окно она шагнула, не дожидаясь, пока оно раскроется полностью.
⁂
В коридоре возле кафедры целительства и магической медицины было неожиданно многолюдно. Присмотревшись, Лавиния поняла, что здесь собрался почти вся группа, в которой учился Лонго. Те самые студенты, двадцать один человек… А, нет, не все: не видна была светлая коса Эрмины де Грийе и черная шевелюра Денизы Дзукетти.
– Доброе утро, госпожа профессор, – нестройно поздоровались они.
– Доброе, – Лавиния кивнула. – А разве у вас не сегодня экзамен по магоматематике?
– Сегодня, – пробасил один из братьев Санду. – Но с девяти утра. Мы узнали, что Лонго попал к целителям…
– И решили его навестить до начала экзамена, – подхватил его близнец. – Только всех не пустили.
– Поэтому мы отправили девчонок, а сами ждём здесь.
– Госпожа профессор, что случилось, вы можете сказать? Уже неделя прошла, даже больше… – протолкался вперёд синеглазый брюнет.
«Мануэль Рибера, артефактор, – вспомнила Лавиния. – Мари его хвалила, помнится».
– Что случилось, рассказать пока не могу, расследование не закончено. И не стану обещать, что вы узнаете всё в подробностях… – студенты зашумели недовольно, и она слегка повысила голос. – Тихо! Когда в деле будет поставлена точка, главное вы узнаете, обещаю. А теперь я зайду и посмотрю, что там творится.
Открывая дверь, она услышала, как кто-то произнёс:
– Ну, она по крайней мере не врёт, как Пузырь, так что узнаем.
«Интересно, кто же получил кличку «Пузырь»? Вроде бы я не слышала, чтобы кого-то так называли… Надо будет разведать».
Профессор Зентецкий глядел недовольно.
– Между прочим, мы договаривались на восемь, а уже четверть девятого, – буркнул он.
– Прошу прощения, так получилось. Как ваш пациент?
– До сего момента было хорошо, ждали только вас, чтобы вывести его из магического сна.
– Я уже здесь.
И Лавиния шагнула чуть назад, потянув за собой обеих девушек. Зентецкий простёр руки над молодым человеком, ладони мага-медика засветились, и этот радостный золотой свет на несколько секунд окутал лежащего. Потом свет погас, словно влился в Лонго, и тот открыл глаза.
– Что?.. Где я? – он увидел Зентецкого. – Доброе утро, профессор. Я болел?
– Что последнее вы помните, Сандоваль? – вмешалась Лавиния.
– М-м… Приезд дядюшки. Обед… Потом мы с вами разговаривали в кабинете, кажется, но о чём – не помню. Вообще с какого-то момента всё как в тумане. Кстати, сколько я здесь провалялся?
– Меньше суток, – ответил Зентецкий. – Профессор Редфилд притащила вас вчера в пятнадцать часов одиннадцать минут. Так, молодые люди! – он строго посмотрел на Денизу и Эрмину, потом перевёл взгляд на Лонго. – Можете поболтать десять минут, потом займёмся вашим обследованием. А профессора Редфилд я у вас пока заберу.
– Одну минуту, пожалуйста! – попросил Лонго. – Госпожа профессор, что вы сказали там, во дворце?
– Что нас с вами вызвали по срочному делу, разумеется! – Лавиния пожала плечами. – Слава всем богам, ни вам, ни мне не нужно отчитываться перед кем-нибудь, кроме нескольких персон. И этих персон в числе участников обеда не было!
В своём кабинете Зентецкий посмотрел на Лавинию с некоторым сомнением, покачал головой и поинтересовался:
– Спали часа три?
– Четыре. А что, заметно?
– Даже в двадцать лет такое заметно, а нам с вами уже не двадцать. Подождите минутку… – он ушёл в небольшую кухню, примыкавшую к кабинету, и оттуда продолжал разговаривать. – Значит, что касается нашего юноши… Воздействие я полностью снял, от его следов ауру мы очистили, тинктура Ауэрбаха выведена полностью. Но! – выглянув из кухонной двери, Зентецкий поднял к потолку указательный палец. – Но ещё какое-то время юноша будет более податлив на воздействие всяких зелий.
– Какое именно время?
– Пару недель.
– Это плохо. Без него мне не обойтись на финальном этапе расследования, а ему уж постараются подлить этой пакости.
– Или какой-нибудь другой.
– Или другой, – согласилась Лавиния. – Что печально, так это то, что людям этим он доверяет полностью, и без доказательств опасаться их не станет.
– Вроде мальчик-то должен быть разумным,