– А документики бы ваши посмотреть?
– Прошу! – госпожа Редфилд активировала печать за запястье, и та засветилась.
– Хм, и в самом деле, магбезопасность… – старик всмотрелся в печать и перевёл взгляд на Мари; глаза у него были серые, выцветшие и недобрые. – А вы, сеньорита?
– Мари пока не получила удостоверения, у неё стажировка, – Лавиния отмахнулась. – Сесть не предложите?
– Найдёте, где – садитесь, хе-хе, – ответил Перейра.
Это самое «хе-хе» прозвучало у него не как смешок, а просто как произнесённое слово, будто он сказал «стул» или «овца». «Или попросту – дура!» – пронеслось в голове Мари.
Госпожа Редфилд огляделась: комната, куда их привела немолодая толстая служанка в замызганном фартуке поверх синего форменного платья, была гостиной. По крайней мере, по замыслу того, кто этот флигель обставлял. Возле камина стояло «вольтеровское»[15] кресло, в котором и сидел Себастьяно Перейра; кресло было кожаное, самой роскошной из модификаций: на колёсиках, с выдвигающимся справа небольшим столиком и парой ящичков слева.
Кроме хозяйского кресла, в комнате имелись полукруглый диван и полдюжины кресел того же стиля, пара чайных столиков и ломберный стол. На его зелёном сукне, как и на всех прочих поверхностях, стопками лежали книги, газеты, бумаги, письма в конвертах и без…
Госпожа Редфилд осмотрелась и спросила:
– Магические книги с формулами тут есть?
– Ну… есть, я думаю. Должны быть, – ответил Перейра неуверенно.
– На вашу ответственность. Дышать пылью я не люблю.
Говоря это, она щелчком пальцев запустила заклинание очистки. Пылевой шар получился солидного размера, с хороший арбуз. Он откатился в угол и замер, а Лавиния сняла с одного из кресел стопку бумаг, переложила на пол, точно также движением пальца переставила кресло ближе к камину и села.
– Мари, можешь взять стул, – сказала она, не поворачиваясь. – Итак, мэтр Перейра, что вы можете сказать о своей работе в качестве дворцового мага герцогов Медина?
– Ну, во-первых, дворцовым магом я был недолго, всего четыре года. Когда его светлость Энрике Хавьер отправился на учёбу в вашу Лютецию, я попросился в отставку. Согласитесь, зачем нужен дворцовый маг, если герцога во дворце нет?
– Действительно… А до того, как вы заняли эту должность, какие обязанности вы исполняли?
Сеньор Перейра распрямился и, даже сидя, сделался выше ростом.
– Я был личным магом его светлости Мануэля Алехандро!
– Очень интересно… И, наверное, сопровождали его в поездках, деловых и прочих?
– Конечно! Откровенно говоря, его светлость был не слишком прилежен, когда обучался магии, поэтому предпочитал, чтобы я, так сказать, стоял за его плечом.
Глядя, как старик надувается от гордости, Мари тихонько вздохнула. «Старый ты дурень, – подумала она. – В какой-то момент твой господин свалил бы на тебя свою собственную ошибку, если не преступление, и ты бы мяукнуть не успел! Потому что мне всё больше кажется, что тринадцатый герцог был не слишком хорошим правителем и скверным человеком…».
Лавиния же продолжала беседовать с магом.
– Сеньор Перейра, а куда вы с тринадцатым герцогом ездили, можете припомнить?
– Это, сеньора, секрет. Уж простите, но рассказывать не стану.
– Я думаю, госпожа коммандер, что сеньор отставной дворцовый маг попросту не принимал участия ни в каких значимых событиях, – вмешалась в разговор Мари. – А если где и побывал, так забыл, наверное!
– Ничего я не забыл! – с обидой воскликнул Перейра. – За почти сорок лет правления его светлости Мануэля Алехандро мы побывали и в Империи Новый свет, и в Лютеции, и в Сицилийском королевстве, а уж в Мадриде-то, в королевском дворце – несчитано! И должен вам сказать, что его величество Фердинанд всегда особо привечал нашего герцога. А знаете, почему?
– Почему?
Перейра мелко захихикал.
– Потому что подарки правильные привозили. Его величество большой любитель нашего шоколада…
Тут он внезапно захлопнул рот, даже рукой его зажал, словно разболтавшийся мальчишка. Госпожа Редфилд поставила галочку в воображаемой тетрадке: узнать про шоколад.
– Неужели даже и в Новом свете побывали? – спросила она с удивлением. – А где? Я вот была только в Нувель-Орлеане и в Нью-Амстердаме, а больше и нигде не довелось.
Маг помолчал, потом ответил неохотно.
– Нет, мы на самый юг ездили. Мексико, Веракрус, Семпоала…
– Как интересно! – включилась Мари. – Там, кажется, золотые прииски? Или изумрудные копи? Я помню, что-то такое… драгоценное!
– Нет, сеньора, у его светлости был другой интерес. Вы простите, но я очень устал, хочу отдохнуть, – и он протянул руки к почти погасшему камину, подчёркнуто не обращая внимания на двух женщин.
Они попрощались, не получив ответа, и вышли.
Уже стемнело, снова пошёл дождь. Капли шлёпали по кожистым листьям апельсиновых деревьев и с шорохом падали на землю. Пахло травой и цедрой. Мари создала прозрачный купол, Лавиния зажгла магический фонарик, освещавший дорожку и склоняющиеся над ней ветки с тяжёлыми оранжево-зелёными плодами.
– Хочешь апельсин? – спросила мадам Лаво.
– Они горькие, – покачала головой Лавиния.
– Почему?
– Сорт такой, для мармелада хорош. Сейчас как раз сезон их сбора.
– Странно… Как ты думаешь, зачем тринадцатый таскался в Мексико? Золото и изумруды, конечно, вещь хорошая, но не лично же герцогу за ними ездить!
Госпожа Редфилд остановилась и повернулась к подруге.
– Мари, он ведь проговорился! Он произнёс слово «шоколад», а откуда шоколад пришёл к нам, в Союз королевств? Оттуда, из Мексико!
– Ну и что? Шоколад делают везде, ничего в этом нет такого удивительного.
– Значит, здесь есть.
– Что?
– Вот это нам и нужно узнать. Ну, если не считать всего прочего… – Лавиния вздохнула. – Собственно говоря, цель нашей поездки достигнута, герцога мы нашли. Так что, если хочешь, возвращайся, ещё успеешь сама принять экзамен.
– Ну конечно! – возмущённым шёпотом воскликнула Мари. – Возвращайся и умирай от любопытства, чем тут занимается госпожа коммандер. Я ведь правильно поняла, ты остаёшься?
– Понимаешь, я почти уверена, что, даже если Лонго вернётся в свой севильский дворец и займётся управлением провинцией, ему не дадут дожить до полного совершеннолетия. Что-то есть в наследии, которое он должен получить, что-то чрезвычайно привлекательное для господина Икс. Я же спать спокойно не смогу, если выяснится, что мы на него смотрели в упор и не увидели!
Мари усмехнулась.
– Ну, добавь ещё то, что вся история связана с магией, а значит, так или иначе входит в сферу интересов магбезопасности.
– И это тоже…
Они вошли в особняк, и Мари развеяла купол.
– Пойдём, поднимемся в мою комнату, поговорим с Ниб, – сказала она. – Интересно, удалось ли ей что-нибудь выведать…
Светлое облачко появилось возле мадам Лаво сразу же, как только они вошли в её спальню. Оно улеглось ей на плечи, словно небольшая кошка, и по взгляду подруги, внимательно смотрящей в одну точку, Лавиния поняла, что какие-то новости есть. Мари несколько раз кивнула и сказала:
– Спасибо, Ниб! Подожди минутку, я перескажу это всё.
– Ей удалось что-то услышать?
– Кое-что… – Мари уселась в кресло и сложила руки на коленях. – Значит, во-первых, о герцоге в поместье не говорят почти совсем. Только две прачки в разговоре его упомянули, причём скорее неприязненно. Мол, нету его четыре года, и хорошо, и слава Единому.
– Это можно понять, – хмыкнула Лавиния. – Им меньше работы, когда господ здесь нету.
– Возможно, спорить не буду. Но больше о нашем Лонго почти никто не говорил. А вот о графе Хаэн упоминали, и не раз. Именно его считают настоящим хозяином провинции и герцогства, и вся здешняя прислуга уверена, что обряд принятия родовых артефактов в день полного совершеннолетия Энрике Хавьер не пройдёт.
– Кто так говорил, мы знаем?
– Экономка, кухарка и старшая горничная. А когда появилась Эстефания, тут же сменили тему, переключились на сезон апельсинов.
– Значит, обряд принятия родовых артефактов… – повторила Лавиния. – И мы не нашли в библиотеке две книги, лечебник на армянском языке и старинный трактат по артефактам. Один из томов трактата. Очень интересно… Что-то ещё удалось услышать?
– Да. Эстефания связывалась с Лонго.
– Этого следовало ожидать… И?
– Ниб сумела записать разговор и картинку, будешь слушать?
Облачко, слетев с её плеча, развернулось в экран, и на нём появилось изображение: лицо сеньоры Эстефании с нахмуренными бровями.
– Рики, мальчик