Она оглянулась на Родригеса, и сама себе удовлетворённо кивнула: судя по его расфокусированному взгляду, дворецкий не удержался и присоединился к наблюдению.
Дюпон же и в самом деле скрутил некое подобие стержня из тонкого синего ручейка воздушной силы, изогнул его довольно причудливым образом и аккуратно, по миллиметру стал вводить в скважину… Конфигурацию этой своеобразной отмычки он менял несколько раз, пока, наконец, не раздался звонкий щелчок замка.
– Скажите, Дюпон, сколько единиц резерва берёт этот метод? – спросила Лавиния у Жака, отряхивавшего колени.
– Две-три, госпожа коммандер.
– Видите, Монтойя! А стандартное заклинание взлома замка – от двенадцати до пятнадцати. И при этом оно-то замок именно взламывает, а тут…
– Всё цело, госпожа коммандер, – отозвался Жак. – Но я бы рекомендовал замок смазать, а лучше – поменять.
– Так я и сделаю, сеньор Дюпон! – чуть поклонившись, отозвался Родригес.
Открытая Жаком дверь вела в приёмную, которая оказалась, по правде говоря, подобием того же коридора: без окон, с двумя дверями справа и слева. Единственным отличием было то, что у дальней стены стоял письменный стол, у боковых – несколько кресел, а портьеры на дверях были не зелёными, а тёмно-синими.
– Справа личные комнаты герцога: спальня, гардеробная, оружейная и ванная комната, – сказал Родригес. – Слева – кабинет, малая библиотека и хранилище. Вы понимаете, конечно, что во времена правления его светлости Мануэля Алехандро здесь сидел дежурный офицер, а стулья занимала свита или просители.
– И так каждый день?
– Да, сеньора.
– Ужас, какие потери времени! А что, молодой герцог всё поменял? – поинтересовалась госпожа Редфилд.
– Да, почти сразу же. Он назначил приёмный день раз в неделю, причём любое прошение должно было быть изложено в письменном виде и опущено в специальный ящик у ворот. Помощники секретаря просматривали письма, выжимки передавали сеньору Гонсалесу, а тот уже отделял, так сказал, зёрна от плевел и передавал его светлости. После чего тот или решал вопрос, или приказывал назначить время приёма.
– Разумно. После его отъезда на учёбу это не прекратилось?
– Нет, сеньора.
– В таком случае, почему здесь пусто? Гонсалес в своём кабинете, никаких его помощников не видно… Небось, и ящик никто не проверял?
Лавиния уставилась на Родригеса тяжёлым взглядом, но тот лишь задрал подбородок ещё выше, хотя куда уж, казалось бы? Сквозь узкую щель рта он выдавил:
– Это не входит в сферу компетенции дворецкого, сеньора. Моё дело – хозяйство, слуги и прочее в этом роде.
– Ну хорошо, мы всё поняли. Вы сказали, здесь апартаменты герцога. А где комнаты герцогини? – спросила Мари, проводя пальцем по поверхности стола; пыли не обнаружилось.
– Комнаты её светлости – в противоположном крыле.
Мадам Лаво бросила быстрый взгляд на дворецкого.
– В противоположном крыле? Пятнадцать минут идти, чтобы лечь в одну кровать с женой? Право, у герцогов этого рода странные понятия о личной жизни!
– Сеньора, я попросил бы вас!.. – проскрипел Родригес.
Лавиния покачала головой и укоризненно посмотрела на подругу.
– Я полагаю, что герцог мог пройти тайным путём значительно короче. И не развлекая обитателей дворца.
– Тайным путём? Отлично! – Мари только что руки не потирала. – Значит, надо проверить и его, и комнаты, куда он ведёт – тоже.
«А ведь она права! – подумала Лавиния с досадой и невольным восхищением. – Как это я упустила?»
– Вот и отлично! – сказала она вслух. – Бери Родригеса и иди проверяй. А мы с Жаком займёмся апартаментами герцога. Дюпон, начните с кабинета, а я посмотрю спальню.
– С кабинета, госпожа коммандер? Не с библиотеки?
– Вас нельзя пускать в библиотеку, Жак, – рассмеялась она. – Даже в малую! Потому что больше вы никуда не пойдёте! Родригес, почему вы ещё здесь?
– Потому что потайной ход начинается в спальне, – невозмутимо ответил дворецкий. – А её вы ещё не проверяли!
Спальня была, разумеется, совершенно пуста.
Стены обиты светло-зелёной тканью с бледно-сиреневыми цветочными гирляндами. Точно такой же рисунок, но в алых тонах – на тёмно-жёлтых шторах. Три окна – центральное до пола, с выходом на балкон; между окнами полукруглые столики-консоли, на них высокие зеркала. Напротив входа огромная кровать, белье на ней не смято, но одеяло откинуто. Дальше по ходу солнца высокие напольные часы в футляре из тёмного дерева, потом книжный шкаф. По правой стене два кресла и столик возле камина. Завершало обстановку бюро со множеством ящичков; доска была откинута и в глубине виднелся ворох бумаг, резная шкатулка, фигурка борзого пса… Лавиния прямо почувствовала, как у неё зачесались кончики пальцев от предвкушения возможности поискать тут тайники! Она одёрнула себя: не за этим пришли!
– Как видите, Родригес, здесь никого нет! – сказала господа Редфилд чуть суше, чем следовало.
Родригес степенно подошёл к часам. Боковые части корпуса были глухими, дверца же представляла собою стекло в деревянной раме. За стеклом виден был золотой циферблат и ярко-синие стрелки.
– А в темноте они, наверное, светятся… – пробормотал Жак Дюпон, ни в какой кабинет не пошедший. – Простите, госпожа коммандер, но я же не мог не заглянуть в потайной ход!
Дворецкий тем временем нажал несколько раз на блестящие медные детали на раме – справа, слева, вверху, внизу, снова справа… Книжный шкаф бесшумно выдвинулся сантиметром на двадцать вперёд и отъехал в сторону. За ним обнаружилась обыкновенная дверь, обитая такой же светло-зелёной тканью, что и стены. Родригес протянул руку и просто открыл её.
– Сеньора, прошу вас, следуйте за мной! – сказал он мадам Лаво, и первым шагнул в коридор.
Госпожа Редфилд с усмешкой кивнула Жаку на тайник.
– На пять минут! А я пока тут осмотрюсь. Монтойя?..
– Я пройду коридором, проверю с другой стороны, – коротко ответил полковник.
– Хорошо. Так, и что же у нас со спальней? Окна – обычным зрением нет ничего, магическим вижу защиту на стёклах. Консоли – ничего. Кровать – разобрана горничной, приготовлена ко сну. Часы… в магическом зрении детали, открывающие потайной ход, светятся ярко-синим, больше не вижу ничего. Книжный шкаф – есть тайник на нижней полке справа, какие-то бумаги. Может быть, нужно будет посмотреть потом. Кресла и столик… Здесь блюдо с нарезанной ветчиной и сыром, корзинка с хлебом, стеклянный кувшин с красным напитком, в котором плавают нарезанные фрукты, два больших бокала… Стоп, а почему два? Был гость? Или с герцогом пил Алонсо? Надо выяснить. Кувшин практически полон, на носике нет следов жидкости. Интересно, что у нас внутри?
Она осторожно ладонью помахала над горлышком кувшина, подгоняя к себе испарения жидкости.
– Фу-у, прокисло, похоже. Вряд ли герцогу подали такую кислятину. Или… или туда было что-то подмешано, и поэтому вино испорчено? Очень интересно. А кто у нас трогал этот сосуд?
Поводив ладонью около ручки и горлышка, Лавиния с сожалением покачала головой.
– Увы, всё развеялось. Лабораторный анализатор следов ауры, может, что-то и показал бы, но вот его у меня с собой нет. Ну ничего, выясним. Так, а что с едой?
И ветчина, и сыр оказались совершенно безупречными, и госпожа Редфилд перешла к последнему предмету в этой комнате, к бюро. Изготовлено оно было явно давно, лет четыреста – пятьсот назад, и создал это бюро явно большой мастер. Все деревянные лицевые панели были покрыты искусной резьбой, а ящички украшены пластинами слоновой кости с гравированными сценами из «Илиады». Лавиния быстро просмотрела бумаги, лежавшие на поверхности. Всё это оказались хозяйственные документы – счета, подтверждения платежей, какие-то расписки, перечень закупок… Она посмотрела на шкатулку – заперта, и замок хитрый. Бронзовая борзая – простое пресс-папье, не амулет, неинтересно.
– Если здесь и есть разгадка исчезновения нашего Лонго, то её надо искать тщательно, – сказала она, постучав пальцами по откинутой доске. – Возможно, сюда придётся вернуться позднее, значит, нужно это всё прикрыть от посторонних шаловливых ручек. Та-ак… Дверцу мы поднимем, закроем печатью магбезопасности, и пару запирающих заклинаний положим. И, пожалуй, стазис на содержимое, а то мало ли что? Ну-с, а что у нас дальше?
Заинтересовали её две двери в правой стене, за креслами. За одной оказались ванная комната и уборная, за другой гардеробная. Ванная разочаровала: ничего, кроме смятого полотенца, брошенного на мраморный пол, там не обнаружилось. А вот в гардеробной…
– Скажите мне, Дюпон, отчего бы в комнате, предназначенной