Лотта слушала эти истории и думала, что аббат Пиус неспроста позволил им с Марией сойтись так близко. Зачем? По недосмотру? Скорее всего, нет. Передумав то и это, никакой пользы для герцогства Лотта тут не нашла. Да вообще, никакой пользы. Разве что ей самой будет легче воспитывать дитя, зная, что нигде ни у кого не разрывается сердце от боли. Оставалось это самое дитя дождаться.
Прогулки с Марией вносили некоторое разнообразие в размеренную жизнь Лотты. Они смешили или злили, приводили в растерянность или в недоумение. Главное, они не давали впасть в уныние. Раз в неделю, после воскресной службы, Лотту также приглашали отобедать с герцогиней. Остальное время Лотта посвящала уходу за цветами, молитвам и рукоделию.
Было немного странно шить приданое не своему младенцу, хотя она и понимала, что герцогский наследник без пеленок не останется. И, все же, душа болела. От этой боли Лотта спасалась работой и длинными письмами, которые она писала Петре. В этих письмах нельзя было рассказывать почти ни о чем. И Лотта подробно описывала, как закладывается в новой обители аптечный сад, и какие перестройки затеял монсеньер аббат, приспосабливая поместье под новые нужды.
Вскользь упомянула встречу с герцогиней Анной. По просьбе аббата, который уезжая, особо напомнил Лотте о необходимости то сделать. Было бы странно, говорил он, если бы супруга лейб-медикуса несколько месяцев пробыла в одной обители с герцогиней, и ни разу восторженно не упомянула бы о случайной, пусть даже самой пустяковой, встрече. Так что пришлось упомянуть. Хотя Лоте порой казалось, что от лживых слов перо скрипит по бумаге, словно песок на зубах.
На самом деле, во время встреч с герцогиней обе чувствовали себя, словно на тонком льду. По крайней мере, так казалось Лотте. С одной стороны, их объединяла теперь общая тайна. И из-за этой тайны им в будущем не получится делать вид, что другой не существует. С другой, именно из-за этой тайны и возникало множество недомолвок. Но обе женщины понимали, что обсуждать их сейчас не время и не место. Возможно, когда-нибудь, в надежном месте, без лишних глаз и ушей… Или лучше вообще промолчать. Потому что их общая тайна была такова, что лучше забыть о ней вовсе.
***
Дочь Марии родилась в начале июля, в самое жаркое время. Хотя главный дом был немаленьким, Лотту на это время целительница сослала к герцогине.
- Иди, попей чая, развлеки Ее Светлость, - добродушно ворчала она. – Дойдет и до тебя очередь. А пока иди, не лезь под руку.
Ее Светлость, предупрежденная целительницей, неожиданную гостью приняла приветливо. Велев камеристке согреть чай, герцогиня пригласила Лотту присесть в уютное кресло.
- Располагайся, - с легкой усмешкой сказала она. – Я так понимаю, времени у нас теперь достаточно.
- Достаточно для чего, Ваша Светлость? – Осторожно уточнила Лотта.
- Ай, оставь! – Небрежно взмахнула холенной рукой герцогиня Анна. И было непонятно, подразумевалось, что Лотта сама должна знать, для чего им нужно время, или же просто имелось в виду официально-почтительно обращение.
Видя, что гостья не совсем понимает, Анна усмехнулась одним уголком рта и решила пояснить.
- Сейчас Луиза подаст нам чай и уйдет погулять. Слышишь, Луиза? – Дождавшись ответного книксена от камеристки, она продолжила, снова обращаясь к Лотте. – А мы наконец-то поговорим начистоту.
После этих слов Лотта уже не ожидала ничего хорошего. Она и сама понимала. Что ненароком забрела на чужую территорию. Не тогда, когда Август впервые пришел к ней, чтобы попытаться как-то справиться со своим огнем, нет. Сейчас, когда он пришел, чтобы сказать, как важна для него именно она – Лотта. А она просто позволила себе быть счастливой. Сейчас Лотта мысленно корила себя за то, что, не забывая, кто ее Август, она забыла, кто его жена.
Пока Лотта мучилась угрызениями совести, герцогиня исподволь наблюдала за соперницей. В том, что эта девочка - именно соперница, Ее Светлость имела возможность убедиться еще до отъезда. Не слепая же она, в самом деле. Однако, сколько бы Анна не присматривалась к этой фру фон Гледен, из какой бы дыры этот старый хрыч – медикус ее не вытащил, придраться было не к чему. Девочка свое место знала и своим положением пользоваться не спешила.
Ну, разве что уговорила Вильгельма взять ко двору эту свою дальнюю родственницу. Анна, конечно, не была в восторге, что, избавившись от одних шпионок, муж тут же определил ей в свиту другую. С другой стороны, отказываться от опытной целительницы (редкий товар за пределами храмовых стен) было бы глупо. А там, посмотрим, что за птица, может, получится еще договориться. Так же, как и сейчас.
Судьба вовремя послала Анне встречу с прошлым, напомнив, как дорого может стоить иногда пластырь для уязвленной гордости. Герцогиня вздохнула, подумав, что и Барбара, мать – каждая из них пережила час своего полного триумфа. И обе, в итоге, остались ни с чем. Поэтому герцогиня надела на лицо приветливую улыбку и начала беседу.
- Я давно хотела поговорить, и раз уж выдался повод… Думаю, нам стоит кое-что обсудить.
- Ваша Светлость, - Лотта, наоборот, насторожилась еще больше. – Вы думаете, здесь – самое подходящее место?
- Похвальная осторожность, - одобрительно кивнула герцогиня. – Но я не о том. Я о Его Светлости.
Увидев реакцию, она рассмеялась.
- Не волнуйся, девочка, я все прекрасно понимаю. И, должна отдать должное своему супругу, он всегда ухитрялся проворачивать свои аферы максимально незаметно. Ты пока тоже производишь впечатление светлой головки. Надеюсь, мы сумеем понять друг друга.
- Чем могу быть вам полезна, Ваша Светлость? – Прищурилась Лотта, понимая, что сейчас придется торговаться. Иначе, плясать ей до конца жизни под чужую дудку. – Ну, кроме того, что само собой разумеется?
Но герцогиня, прощупав почву, закончила разговор уже более миролюбиво.
- Собственно, того, что есть – мне вполне достаточно.
Ее Светлость взяла расписную фарфоровую чашечку и пригубила остывающий отвар.
- Я всего лишь хотела прояснить, что совершенно не против маленьких слабостей супруга. Пока я остаюсь герцогиней, ты можешь быть для него кем угодно.
- Спасибо. Ваша светлость, - приняла предложение