- Слушай, я вот одного не пойму, - говорила она, глядя, как Петра кормит девочку кашей. – Ну, ладно, отдала родня младенца в обитель. Редко, конечно (обычно обители стараются брать воспитанниц повзрослее: семь, шесть, да хоть бы и три года от роду, но не совсем же крошку), но бывает. А вот почему монсеньер аббат решил отдать девочку тебе, а не оставил на воспитание в обители? Обители приданое лишним оказалось, что ли?
- Да нет, - Петра отвлеклась на миг, и этим тут же воспользовалась Зигрид, выбив у женщины ложку из рук. – Ой! Вот же …
Она расстроенно посмотрела на испачканный передник и развела руками.
- Лучше бы твоему знакомцу поторопиться с помощью. А по делу, монсеньер сказал, что если даже он заметил, что дело там не в благочестии, а в дележе наследства, то Творец и подавно видит. А Его просто так не подкупишь.
Так потянулись дни за днями. Петре, которая никаких особых секретов не имела и, соответственно, вполне могла взять прислугу с проживанием, люди герцога прислали вскоре вдову средних лет для работы и по дому и молоденькую девицу – в няньки. Обе женщины были не из тех, кто пытал счастья на должность замковой прислуги, а потому были довольны и более скромному месту. Петра, со своей стороны, не стала сильно перебирать. В столице у нее было не так и много знакомств, рекомендации ее устраивали, а рабочие руки в хозяйстве были нужны.
Тем более, к вящей радости целительницы, первого жалования ей ждать не пришлось. Герцог Вильгельм-Август, пообщавшись с дамой в доме лейб-медикуса, объяснил это так: «Место ваше, милостивая госпожа, вас давно уже ждет. Ваше присутствие во дворце пока не требуется, так как вас приписали к свите моей супруги, а ее пока нет в столице. Но это ее Светлости нет, а место-то – есть. И негоже оставлять голодать человека, которого сам пригласил на службу».
Всегда уравновешенную, сдержанную Лотту было не узнать. Она металась между своим домом и домом Петры, буквально, разрываясь между долгом перед дочкой и опасением вызвать лишние подозрения. Металась, но ничего более определенного в своем будущем пока не видела. В конце концов, первой неприятный разговор завела именно Петра.
- Шарлотта, могу я спросить, как ты собираешься поступить дальше? - Дамы сидели в гостиной, развлекаясь рукоделием и беседой. Тонкие пальцы целительницы в очередной раз распутывали узелки. Нити для вышивки сегодня упрямо не желали ложиться ровно.
- Да-да, конечно… - Рассеяно ответила Лотта, тоже зачем-то откладывая шитье. – Прямо сейчас?
- А чего ждать? Сколько ни тяни, рано или поздно решать придется. Ты будешь забирать Зигрид?
- Я бы с радостью, - Лотта снова вздохнула и замолчала. Легко сказать: «Забирай». А ребенок за последний месяц едва успел привыкнуть к новому месту. И день отъезда в обитель приближался с неимоверной скоростью. И няню с собой в дом забрать нельзя. – Но, может, не будем пока спешить?
- Да мне-то что, не будем – так не будем, неожиданно покладисто согласилась целительница. Разговор плавно перешел на более спокойные, житейские темы. Таких тоже было достаточно, поскольку обустройство в новом доме - это всегда непростая история.
Проводив Лотту и закрыв за ней входную дверь, Петра отступила на шаг и отыскала взглядом знак Творца, который каждая добропорядочная хозяйка непременно вешает над входом в дом, как защиту от злых сил. «Пожалуйста!» - Мысленно взмолилась она. – «Все мы - дети Твои. Скольких я выходила по воле Твоей, а своих детей ты мне так и не дал. Пусть хоть это дитя будет моим утешением! Его мать молода, и даже почтенные года мужа не стали помехой ее молодости, так пусть же радуется новой жизни и оставит крохи радости мне!»
Постояв еще немного, Петра резко оглянулась вокруг, словно проверяя, не было ли свидетелей ее слабости. Наспех, словно стесняясь своего порыва, она снова осенила себя знаком Творца и пошла обратно в комнаты, где на рамки была натянута новая скатерть из дорогого фразского льна – будущее приданое для пока еще ее девочки.
***
Герцог Вильгельм-Август снова сидел в кабинете магистра в старом доме у замковых ворот. В последнее время он редко заходил сюда, встречаясь с Лоттой в ее спальне, а с магистром - у себя в замке. Проблема с силой была решена, на обычное здоровье Его Светлость не жаловался, так что герцог и его лейб-медикус снова вернулись к привычным встречам по случаю.
Но сейчас герцог рассматривал обычное, на первый взгляд, письмо аббата к старому другу и пытался понять, что же заставило аббата поменять им же предложенный план. Ведь не зря же мудрый храмовник поставил на письме условный знак «экстра-важно». В любом случае, ему ли жаловаться? Новый план означал, что им с Лоттой отпущена лишняя неделя времени. А если бы случилось что-нибудь, сулящее опасность, первыми ударили бы тревогу люди, которым поручена безопасность Анны. Но с той стороны пока все тихо.
- Может, это и к лучшему, что не придется тащиться с младенцем через половину герцогства, - прервал размышления Вильгельма-Августа магистр.
- Да-да, - рассеянно подтвердил герцог, - хоть конец лета – это не зима, а все же… Интересно, что же имел в виду монсеньер?
- Я пока не вижу повода для паники, - осторожно ответил магистр Амброзиус. – К тому же, новая обитель находится значительно ближе к столице. Так я смогу сам сопроводить Шарлотту и, заодно, побеседовать со старым другом.
- Да. И мне тое не помешает навестить супругу. Наверное, это будет лучшим из того, что мы можем сделать. Остальное – в воле Творца.
Глава пятнадцатая
Прибытие в обитель прошло со всей надлежащей случаю пышностью. Герцогиня Анна встречала супруга с покорностью и достоинством, как и полагалось. Сельский воздух явно пошел Ее Светлости на пользу, она выглядела заметно посвежевшей. А особо внимательные придворные из герцогской свиты заметили, что платья герцогини стали заметно шире в талии. Похоже, все шло своим чередом.
Соблюдя необходимые приличия и раскланявшись с аббатом и братом Роггером – наместником этой обители, герцог Вильгельм-Август удалился в небольшой флигель с отдельным двориком и небольшим садом. При