Он вышел прежде, чем Лотта успела осознать, что означает это внезапное «Шарлотта». А осознав, броситься к двери. Уже открыв дверь, она остановилась. Куда бежать? И, главное, зачем? Что бы она сейчас не сказала Августу, будет только хуже. Чувства вмешались некстати в продуманную схему и, похоже, теперь никто толком не знал, что с этим делать. Чувство противного, липкого страха снова охватило Лотту, и она бессильно опустилась прямо на пол, прислонившись спиной к двери.
- Эй, ты чего? – Возмущенный голос Августа заставил ее открыть глаза и запрокинуть голову, чтобы лучше видеть. Он стоял над ней, осторожно прикрывая свечу ладонью от сквозняка. Маленький огонек трепетал, рисуя на стенах причудливые тени. – Вставай скорее, простудишься!
- Ты вернулся, - безучастно прошептала Лотта. Радости не было. Были усталость и непонимание, как жить дальше.
- Вернулся. – Август недовольно покачал головой и аккуратно обошел Лотту, входя в комнату. Поставив свечу на стол, он вернулся и одним рывком поднял Лотту на ноги. – Все, хватит страдать. Пойдем.
Они вернулись в спальню. Герцог усадил Лотту в кресло у теплой стенки, заботливо укутал пледом. После этого вернулся и закрыл дверь. Присев на корточки перед подругой, он снял с пальца Кольцо герцогини и притянул ей.
- Вот, я подумал, что тебе оно будет нужнее.
- Но ведь…
- Не спорь. Да. Это – фамильный артефакт. А ты – мать единственного наследника. И пусть это кольцо хранит тебя и нашего ребенка. Поэтому я и вернулся, можно сказать, с полдороги. Не хотелось бы навязываться, но, знаешь ли, есть вещи поважнее уязвленной герцогской гордости. - Он коротко хохотнул, сам удивляясь невесть откуда взявшейся самоиронии.
Лотта осторожно взяла из рук Августа знакомый уже перстень. В мерцающем свете свечи камень играл цветом так, что казалось он искрится изнутри.
- Красивый, - прошептала она, не зная, что еще сказать. Потом спохватилась. – А как же ты? Ведь все заметят, что перстень пропал.
- Ну, допустим, не все. Мало ли у меня колец, чтобы их все помнить. Опять же, у меня есть второе кольцо. Их же два, помнишь?
Дождавшись утвердительного кивка, продолжил.
- И я подозреваю, что второй перстень – артефакт еще мощнее первого. В конце концов, покойная герцогиня Шарлотта. Говорят, любила своего мужа. Не верю, что она не позаботилась о его защите.
- А как оно работает? – Спросила Лотта, все еще сжимая Кольцо герцогини в ладони.
- А никто толком не знает. Когда оно (или Она?) посчитает нужным тебя предупредить или обратить на что-то твое внимание, ты этого не пропустишь.
- У тебя так бывало?
- Да, раза два или три в жизни. Каждый раз иначе, но, действительно, пройти мимо не получится.
- Спасибо! – Лотта вздохнула. – Наверное, оно мне понадобится. Только ведь его могут узнать. Если не чужие, что… твоя жена. Наверняка Ее Светлость тоже не пройдет мимо такого милого жеста.
- А вот ей знать совсем не обязательно. – Август нахмурился. – Мы с Анной, конечно, союзники. Но лучше не испытывать лишний раз ее терпение. А кольцо… Спрячь его куда-нибудь, но так, чтобы оно касалось тела. Вы, женщины, большие мастерицы устраивать в своих нарядах различные тайники.
- Это ты от большого опыта говоришь? – Не удержалась от ревнивой шпильки Лотта.
- А то, - не стал отпираться герцог. – Все, хватит капризничать. Анна уже доехала в обитель, мне доложили. А ты спокойно встретишь свою Петру, а потом поедешь без лишней спешки. Спросим магистра, сколько тебе еще можно здесь побыть, чтобы потом путешествовать безопасно. А там как-нибудь само все утрясется.
- А что сказать Петре? И малышке?
- А ничего не говори. Петре, пока она не приступила к своим обязанностям, лишнего знать не обязательно. А малышке, я думаю, будет все равно. Сколько ты говоришь, ей?
- Девятый месяц идет.
- Говорят, в таком возрасте дети быстро забывают людей и после так же быстро привязываются к ним снова.
Некоторое время они сидели, держась за руки, и болтали о пустяках. Когда Август уже собирался уходить, Лотта не отпустила.
- Не уходи, - попросила она. – Я не знаю, как со всем этим быть. Но ты – самый лучший из всех, кого я знала.
- Умгу, в уж знала ты… - Иронично хмыкнул Август. Но остался. Остался всего на час, потому что рассвет не станет ждать, пока двое людей наберутся смелости, чтобы сказать главное.
Так и повелось в следующие дни, что Август почти каждую ночь приходил к Лотте. Иногда – за любовью, иногда – просто побыть рядом. Он уже заметил, что иногда для того, чтобы смирить свой огонь, ему хватает просто подумать о Лотте, представить ее.
Конечно, придворные сразу заметили благодушное настроение Его Светлости. Одни связали это с ожиданием долгожданного наследника, другие - с тем, что вопросы о разводе и следующие за ним осложнение с мощным соседом теперь теряли свою остроту. Ребенка еще не было, еще никто не знал, пошлет Творец герцогской паре мальчика, или же это будет девочка. Но само ожидание наследника заставляло купцов собираться в дорогу за редким товаром. Будут балы, будут ярмарки, будут драгоценные подарки вельможному младенцу. И даже самый нищий рыцарь раскошелится на новую рубашку для себя и платье для жены.
А при дворе пока прекратились сколь-нибудь значительные интриги. И дело было не только в недавних чистках, просто все замерли в ожидании. «Ничего удивительного, что Его Светлость целое поместье подарил Творцу» - говорили одни. – «Герцогиня Анна – отнюдь не девочка уже. Помолимся, чтобы роды прошли благополучно». Другие, особенно те, кому не посчастливилось вовремя продвинуть свою кандидатуру на место новой герцогини, говорили почти то же. То же, но не так же: «Ничего удивительного, что Его светлость так задабривает целителей. В таком возрасте рожать… Посмотрим, как еще все повернется»
Прибытие в город немолодой вдовы с малолетним ребенком прошло почти незамеченным. Однажды перед старым домом на соседней с Замковой улицей остановилась простая дорожная карета. Безливрейные слуги, нанятые, видимо, только для этого случая, быстро отвязали три больших дорожных сундука, которые занесли в услужливо распахнутые двери. Прислуга, в которой местные жители уже успели узнать людей четы фон Гледе, выбежала навстречу, помогая войти в дом новым жильцам.
Жильцами оказались женщина лет тридцати пяти – сорока на вид и с ней