- Я не знаю, чего теперь от вас ждать.
- Хм, ничего удивительного. Я и сам не всегда это знаю. И это хорошо. Знаешь, почему?
- Нет, - Не глядя на Лотту, герцог почувствовал, как она отрицательно мотнула головой у него на плече.
- Потому что тогда – никто не знает. Если бы меня легко можно было просчитать, я бы, наверное, уже не жил. Но тебе вряд ли стоит меня бояться. Мы с тобой, вроде как, в одной упряжке.
Сказал, и сам понял, что в последнее время действительно ходит в этот уютный домик не только потому, что надо куда-то сбросить лишнюю силу. Здесь было уютно. Простое полотно постели, без пышных кружев и прочей мишуры. Простая добротная мебель. Простая еда, которую Лотта наскоро собирала из кухонных запасов, если он за своими делами забывал поужинать. Он, выросший в замке, никогда не тяготился знаками своего положения. Когда же он успел научиться тосковать по простоте?
Неизвестно, сколько бы еще Август занимался самокопанием, но невеселый смешок Лотты нарушил идиллию.
- Хм, именно что «вроде как». Вот все вы, Ваша Светлость…
- Август.
- Хорошо, пусть так. Все вы, Август, хорошо продумали. Про меня только позабыли. И про супругу вашу, герцогиню.
Вы вот тут мягко стелите, что буду я у вас при дворе кормилицей, а то и воспитательницей. Буду видеть, как дитя растет в любви и достатке… А не получится ли так, что я Ее Светлости буду, как бельмо на глазу? Это вам нужна. Опять же, вроде как. А ей – без надобности. Мало ли способов избавиться от нежеланного человека в свите? Вы – в поход, меня – на дыбу… Поверьте, уж я-то знаю, как оно бывает.
- Верю. – Он повернулся на бок, обнимая. – Что ты хочешь, чтобы я сделал с Фехельде?
От неожиданности Лотта дернулась, но тут же была прижата к постели легким движением руки.
- Тс-с-с! Не бойся. Неужели ты думала, что будет так сложно докопаться?
- Монсеньер аббат…
- Монсеньер аббат – старый хрыч, и мой достопочтенный медикус – с ним на пару. Это в обители, где чужим вход открыт не везде, можно десятилетиями прятаться. А в столице ты как ни крути, вечно прятаться не сможешь. Хоть иногда, но на улицу выходить придется. Или как ты это себе представляла?
- Да я никак не представляла, - честно призналась Лотта, впервые за все время позволяя себе пожаловаться хоть кому-нибудь. – Как очнулась в лазарете, так с тех пор и живу. На ощупь.
Понимаете?
- Понимаю. – Герцог сочувственно кивнул.
Помолчав некоторое время, он начал рассказывать. Негромко. Неспешно. Все, что узнал во время недавнего разговора с аббатом Пиусом.
- Вернуть вам с дочкой наследство я действительно не могу. Даже если получится тебя оправдать, что непросто. Фехельде хорошо подготовились. Да и магистрат будет стоять насмерть, чтобы не отвечать за свои грехи. Но, самое главное, что Лотты фон Фехельде, в девичества фон Беттмар, как бы и нет в живых.
- Да, монсеньер говорил. Только не сказал, почему так.
- Да потому, что так было быстрее и проще всего. Тебе вообще, как я понимаю, несказанно повезло. Тебе что-нибудь говорит имя Йозефа фон Лёбен?
- Йозеф… Йозеф… А, так это же племянник нашего соседа. Они еще с моим братом были те еще два пакостника, пока дядя его к храмовнику не пристроил, в науку...
- Ну, так вот этот Йозеф удачно подслушал разговор храмовника с кем-то, что «сам монсеньер аббат» проездом остановился в одном из соседских поместий.
- А ведь и правда! – Осенило Лотту. – А я все удивлялась, как монсеньер так быстро успел добраться из обители.
- Успел, потому что не из обители. Пока все там у вас головами крутили, твой брат бросился за помощью к храмовнику. Тот, понятное дело, с ходу с Фехельде связываться не рискнул. А пока храмовник прикидывал, что и как, Йозеф шепнул твоим, куда бежать. Уж он-то при храме достаточно успел наслушаться и про обитель, и про нашего доброго аббата.
- Так получается, брат…
- Получается, два мальчишки оказались смелее и честнее, чем весь городской магистрат.
- Но тогда получается, что мои… А я даже знак не подала… Поверила аббату.
- И правильно, что поверила. – Одобрительно кивнул Август. – Посуди сама, ваши добрые соседи не вступились за живую наследницу. Стали бы они вступаться твою родню, когда Фехельде уже прочно сели на землях? Поэтому, твой брат думал сердцем, пытаясь спасти тебя. А твой отец – головой, спасая семью.
- И зачем вы мне это все рассказываете? – Подозрительно спросила Лотта, немного помолчав.
- Для того чтобы ты больше не жила на ощупь. – Последовал ворчливый ответ. – И давай спать уже, что ли. Мне еще до рассвета надо в замок успеть вернуться.
Лотта честно пыталась спать, но мысли вертелись в голове, словно рой мух. Он спросил: «Что ты хочешь, чтобы я сделал с Фехельде?». Хороший вопрос. А что вообще можно хотеть? Аббат Пиус говорил, что заставил дядю Зигфрида раскошелиться, выложив храму немалую сумму в память о племяннике. Может ли герцог сделать то же самое? Да, наверное, может. И что это даст?
Обозлившийся фон Фехельде поднимет налоги своим крестьянам. Станет ли ей, Лотте, легче? Подумала. Представила, как злится фру Катарина в ответ на отказ оплатить очередную покупку. Лотта даже моргнула, чтобы отогнать видение, так живо представилась ей эта картина. Но облегчение ей это не принесло. Скорее, ощущение собственной мелочности. Разве можно сравнить не купленное новое платье с тем, что пережила она – Лотта?
Воспоминания заставили содрогнуться. Интересно, что чувствовала бы фру Катарина, если бы ее вот так, простоволосой за телегой? Лотта попыталась представить на своем месте Катарину фон Фехельде, но перед глазами почему-то все время всплывало лицо сестры Каталины из обители. Ее перекошенное плечо и пристальный взгляд, направленный на губы собеседника – память о пытках.
Лотта почувствовала, что ее мутит и сорвалась с кровати за ширму, где стоял ночной горшок. Вернувшись, она со смущением обнаружила, что Август не спит. Свеча на консоли горела, освещая постель неярким светом.
- Как ты? – Спросил герцог участливо, привставая.
- Ой, - она отмахнулась. – Уже неплохо. Простите, я сама не знаю, что на меня нашло.
- И что же на тебя нашло?
Он дождался, пока